Кивала, улыбалась и отсчитывала правильное количество капель для зелья. Получился очень странный вечер, когда Эскель много говорил, сыпал терминами, а в завершении позвал провести с ним проверку местной ресторации. Действительно ли это настолько приличное заведение, как утверждают хозяева. Или высокие цены они могут оправдать только названием, а не качеством еды и чистотой зала. Вежливо отказалась и благополучно забыла об этом.

Но на этом странности не кончились, теперь каждый вечер, когда Эскель прятался от наших дам, норовил взять меня за руку. А иной раз приобнять за плечи. Хотя своим равнодушным поведением, я надеялась, дать ему понять, что его попытки стать ближе мне неинтересны. Но однажды вместо того, чтобы покраснеть ушами и перестать заигрывать, он спокойно спросил позволения за мной ухаживать.

— Мариам, вы не подумайте, ничего дурного. Вы стали мне настоящим другом и спасительницей. Надеюсь и вам я стал хорошим другом и потому, смею надеяться, что и сейчас мы поймём друг друга. В Эстексе очень сложно быть свободным. Не знаю, как вас и просить, но не будете ли вы против, если случайно люди узнают, что я за вами ухаживаю. И, возможно, вы ко мне тоже благосклонны?

— Эскель, я понимаю, что с нашими дамами непросто, но это не выход. Тем более, мне нравится совсем другой человек.

— Простите, за мою настойчивость, но вероятно, этот человек вас не достоин, так как более чем за две недели пребывания я его не видел. Тем более я не прошу о многом, лишь позволения пустить слух. Для того, чтобы дамы успокоились. Они очень уважительно относятся к ведьмам и не будут меня отвлекать от работы. Это лишь на время, дою вам своё честное слово.

Его расшаркивания, манера с постоянными «простите» и длинными предложениями меня так утомили, что я согласилась.

На следующий же вечер под руку с градоначальником мы отправились в кофейню. Сидели, чинно поглощая маленькими ложечками фрукты со сливками. Вокруг все молчали, в моей спине вот-вот должна была появиться дырка, а на голову по ощущения упасть потолок. Но мы выдержали и спустя полчаса отправились обратно к лавке, где спрятались и хохотали, как дети над нашими матронами, которые мимо больших окон кофейни прошли с десяток раз. Начало слухам было положено.

Следующие несколько дней прошли в тишине, а затем Эскель для поддержания интереса опять пригласил меня в кофейню. Но я решила сделать всё по-своему. Прогуляться, а заодно купить то, что мне было необходимо для приготовления хлеба и пирогов с пряным мясом. Бездельничать, только ради правильных слухов не было никакого желания. Тем более, мне совершенно не нравилось, что нам приходилось держаться за руки. Да и каждый раз, когда Эскель целовал пальцы, приходилось прилагать усилия, чтобы не вырвать из его хватки. Правда, когда он увлёкся и слишком рьяно меня приобнял, облобызав руку, его чем-то как будто ударило. Камень, подаренный Джеймсом, потеплел на моём запястье, а Эскель, наконец, очнулся и опять предложил локоть.

И вечером мы степенно шли под руку от лавки к лавке и мирно разговаривали о погоде. Наше шествие напоминало прогулки влюбленных времён молодости моей матушки и заставляло скрежетать зубами. Про себя я решила, что это будет последний раз. Хватит. Невозможно так медленно передвигаться. Да и разговор откровенно не клеился. Пристал, почему, да почему меня все зовут Маришей, якобы какое же это сокращение от имени. Вот Мари, понимаешь ли, подходит больше, а уж полное имя у меня, как оказалось, вообще, сказочной красоты. Я ему честно сказала, что чем безобиднее имя у ведьмы, тем она опаснее, но мне не поверили. Признаваться, что меня так звали сестрички, не собиралась, это было очень личное. Когда я от них уехала то очень скучала, вот и представлялась всем Маришей. И, вообще, мне-то нравится!

Лавки постепенно закрывались на ночь, а мы ещё не дошли до специй. Мучительно шагая в ногу с Эскелем, думала о, своей глупости. Зачем было соглашаться? Билл, всё-таки был прав, я слишком добрая для ведьмы.

В лавке, к которой мы шли, начали закрывать ставни. И больше не думая о приличиях, я потащила Эскеля к ней. Эта лавка стояла ближе всех к нашему дому и, при желании сюда можно было наведаться утром. Но медлительность спутника, и, можно сказать, впустую потраченный вечер подгоняли меня вперёд. Раздражение скрывать уже не было смысла, и я выдернула руку, которую успокаивающе накрыл ладонью на своем локте Эскель. Не добавило настроение и то, что в конце улицы к нашей калитке свернули двое.

Замечательно. Госпожа Блакли ушла к целителю, меня уже увидел продавец специй и ждал, а в нашу ведьминскую лавку пришли покупатели. Но не побежишь же к ним, когда тебя с такой улыбкой ждут.

— Мариам, всё в порядке? — учтиво блеклый тон Эскеля окончательно вывел из себя.

— Нет, мы движемся, как черепахи. Из-за чего чуть не опоздали со специями, а покупатели, которые свернули к нашей лавке сейчас уйдут.

— Простите. Я могу попросить, чтобы они вас дождались, — немного обиженно проговорил Эскель.

— Да, так и сделаем. Сейчас, — на ходу сняла перчатку со своей руки, потом с его, чем вызвала такую смесь удивления и смущения, что закрадывалось подозрение, будто рука у него особо чувствительное место. — Теперь вы можете открыть дверь в лавку. Прикладываете руку, говорите от Мариши и заходите. И не забудьте пригласить покупателей, чтоб не мерзли.

Последние слова я говорила, забегая в лавку специй. Лавочник уже успел накрыть витрины и завязать мешочки. При этом горела у него лишь одна совершенно обычная свеча. С таким тусклым светом просто развязать холщевые мешки стало проблемой. В итоге, как я не спешила, всё равно, сильно задержалась.

К своей лавке почти бежала, хотя и понимала, что покупатели, скорее всего, ушли. Зато остался Эскель. Конечно, посетители меня мало волновали, двумя больше, двумя меньше. Но видя, что к нам заходят, пока я занимаюсь неизвестно чем, закипела. Так что теперь была отчаянно злой и запыхавшейся.

— Эскель, сегодня был последний раз, когда мы это разыгрываем, — громко проговорила и замерла на пороге под прицелом поблескивающих глаз.

— Твой кавалер, любезно пригласил нас внутрь. Добрый вечер, Мариша, — Джеймс стоял, облокотившись на прилавок, небритый, с ввалившимися щеками и выражением смертельной скуки на лице.

— Джеймс, — я шагнула вперёд.

— Мариша, я вообще не понял. Кто он такой? И почему какой-то мужчина распоряжается в твоей лавке, объясни!

— Билл?

— Сбавьте тон, молодой человек, — подал голос Эскель. — Вы заявляетесь, оскорбляете своим тоном меня, Мариам, и требуете объяснений, хотя не изволили даже представиться. Потрудитесь извиниться.

— Мариша? — Билл в недоумении смотрел на меня. — Кто он тебе?

— Если вам интересно, я её друг и не позволю так разговаривать с девушкой в моём присутствии.

— И что же ты сделаешь? — я в недоумении посмотрела на спорящих мужчин, хотя с радостью бы смотрела только в поблескивающие глаза. — Бой на мечах? Пожалуйста, идём.