— Так и полагается поступать людям с мирными намерениями. Нас ведь рано или поздно обнаружат.

— Это меня и беспокоит.

— Брось. Аргонавтов слишком мало для военного отряда. Зато более чем достаточно, чтобы защитить себя. Никто в здравом уме не полезет против шести десятков мужчин, мирно сидящих у своих костров. Для начала нас хотя бы спросят, кто мы такие и чего хотим.

— А если ты ошибаешься?

— Тогда уж одно из трех, — Одиссей вздохнул и воздел глаза к небу. — Либо местный предводитель дурак, либо — наш Ясон. Или же ты слишком переживаешь по каждому пустяку…

— Не я один, — покачал головой Нестор. — Меланиону все это тоже не нравится.

— Ну, он с самого начала был против похода на Самофраки! К тому же отношения между ним и Ясоном в последнее время ухудшились. К сожалению…

— И я даже знаю причину этой размолвки.

— Аталанта наша подруга, — Одиссей с неодобрением покосился на пилосского царевича. — Хотя она из простой семьи, ее вряд ли стоит в чем-то обвинять.

— Я и не собирался, — с примирительной улыбкой развел руками Нестор.

— Ты сильно изменился, Одиссей! — воскликнул сзади кто-то. Собеседники обернулись и увидели Кастора. Каким-то образом он сумел подойти и остаться незамеченным. Диоскур нагнулся и похлопал итакийца по плечу:

— Поверить не могу, что слышу такие разумные речи от человека, который кичился своим происхождением в нашу первую встречу. Да, друг мой, ты определенно вырос!

Одиссей слегка поморщился от прямолинейности собеседника, но все же ответил:

— Я пересмотрел свои взгляды на многое. Не в последнюю очередь благодаря вам. И Аталанта определенно входит в число людей, к которым мне удалось проникнуться глубоким уважением.

— Эй, я не хотел тебя обидеть. Хвалю ведь от чистого сердца, — Кастор обезоруживающе улыбнулся.

Присев рядом, Диоскур подтянул ноги к груди и оперся на колени ладонями. Его глаза вопрошающе уставились на Нестора.

— Опять места себе не находишь? Что на этот раз?

— Наш предусмотрительный друг опасается, что аргонавты ведут себя слишком беспечно на чужом острове, — пояснил Одиссей.

— Это не так, — по лицу Кастора было заметно, что он озадачен. — Оружие-то при нас. И охрана выставлена. Однако не стоит выглядеть слишком воинственно, пока не разузнаем, с чем имеем дело.

— А я тебе что говорил? — с ухмылкой обернулся Одиссей к Нестору. Последний махнул рукой, признавая поражение.

— Ладно, как скажете. Только не жалуйтесь, если показная беспечность сослужит плохую службу при встрече с местными…

— А вот это мы скоро узнаем, — вдруг сказал Кастор, с прищуром глядя куда-то вдаль.

Почти сразу раздался возглас сторожевого. Из-за прибрежного холма появился отряд вооруженных людей, направляющихся к «Арго».

— Вот и самофракийцы, — объявил Одиссей с видом человека, ожидавшего подобное развитие событий, и неторопливо поднялся с песка.

* * *

«Иногда достаточно одного решения, чтобы все пошло наперекосяк».

Амик часто вспоминал день, когда он встал на новую дорогу, опасную и усеянную трупами. Его отец был троянским торговцем, который неудачно вложил все свои сбережения, а затем влез в огромные долги. Вместо того чтобы явиться с повинной и отбыть полагающееся наказание, до смерти перепуганный мужчина попытался спастись бегством вместе с семьей.

Его можно было понять: суровые законы Трои гласили, что должник, не способный расплатиться, становился на длительное время собственностью потерпевшего. То есть практически рабом. Такой участи никто бы себе не пожелал.

Побег был непродуманным и спешным, ведь времени на составление плана не оставалось. Богатств, чтобы подкупить нужных людей, тоже не нашлось. Поэтому попытка с самого начала была обречена на провал.

Маленький Амик хорошо помнил лица солдат, преградивших путь беглецам. Проворным коням не составило труда настичь людей, бегущих по открытой равнине и спотыкающихся от усталости. Возможно, их бы просто вернули в город, чтобы судить. Но перепуганный мужчина попробовал отбиться от спешившихся воинов, тем самым приговорив не только себя, но и родню.

Трое воинов сразили мечами его отца, а затем изнасиловали мать, пока неспособный пошевелиться от ужаса подросток прятался в зарослях травы. Фанита сумела вытащить тонкий нож, спрятанный в складках одежды, и вонзить его в глаз одного из насильников. За это разъяренные солдаты сломали ей шею.

Именно тогда мутная картина перед глазами Амика вдруг обрела резкие очертания. Он перестал дрожать — весь страх куда-то отступил. Ребенок приметил вещь, которая в сей миг оказалась для него дороже всех богатств златообильной Трои. Клинок, брошенный на землю одним из солдат перед злодеянием…

Ноги сами понесли Амика вперед. В несколько прыжков он преодолел расстояние до меча и удачно воспользовался тем, что никому не было дела до происходящего позади.

В рубящий удар по шее он вложил всю ярость — враг был повержен. Следующий взмах меча оборвал жизнь последнего из троицы солдат, пока тот путался в одеждах и пытался встать. Затем Амик подошел к воину, которого заколола Фанита и убедился, что тот был уже мертв. Лезвие пронзило мозг.

Амик не стал хоронить родителей, не рубил в слепой ярости тела врагов: на это просто не было времени. Из Трои могли выслать еще один отряд в погоню. Амик кое-как умел ездить верхом, поэтому взобрался на одного из солдатских коней и поехал прочь без оглядки.

Дальнейшая жизнь забрасывала этого мальчишку в разные края и посылала новые испытания, закаляя тело и нрав. Он сумел прибиться к разбойникам, орудовавшим на границе восточных земель. Там его научили драться, закалили и озлобили нрав. Но однажды банду разбил крупный карательный отряд. Амик вновь сумел спастись.

Теперь это был могучий юноша, выше большинства своих сверстников на голову, а то и две. Он не производил впечатления добродушного человека: в темных глазах Амика всегда тлела искра безумия. Он хотел сражаться и убивать — сам мир стал его врагом. Оказавшись свидетелем большого зла в детстве, он вырос человеком, который не знал жалости и сострадания.

Амик занялся кулачными боями и здорово в этом преуспел, заработав немалую славу. Затем какое-то время служил телохранителем одного из богатеев… вплоть до тех пор, пока не задушил того насмерть. Потом Амик присоединился к морским хищникам — пиратам, грабившим побережья и другие суда. Его жизнь была полна насилия, которое он принимал без сомнений. Более того, он стал им наслаждаться.

Через несколько лет этот мужчина, чья сила и кровожадность внушали трепет всей пиратской команде, занял место их вожака. Именно тогда Амик понял, каким должен был стать его следующий шаг.

Пираты, свободные торговцы и беженцы из разных царств облюбовали Самофраки, но единства на этом клочке суши не было. С