— Заточить? — искренне удивился Финист. — Но она вовсе не заточала меня…

— Не заточала, — повторила девушка, похолодев.

Она догадывалась, что услышит далее. Каким бы сильным духом ни была Ледяница, не могла она одолеть хранителя Кривхайна! Не могла она справиться и с Сайроном! Маг поддался Ледянице, как поддался и демонам в таверне.

Дженне отчаянно захотелось уйти — развернуться и убежать. Будто почуяв это, тот, кого назвали Ясным Соколом, вдруг оживился, как и всякий хищник.

— Боишься узнать правду? — беззвучно рассмеялся он. — Всё просто — я отдал свой огонь по доброй воле…

— Но зачем? — выдохнула чародейка, сжав кулаки.

Мысли ураганным ветром метались у неё в голове. «Я отдал ей свой огонь…» — сказал Финист. Когда-то, в их первую встречу с Сайроном, Дженна спросила у него: «Можно ли отказаться от дара магии?» «Нет», — ответил странник.

Неужели он солгал? Что произошло у Ледяницы? Что имел в виду дух, когда говорил, что они сами себя покарают?!

— Мой огонь сжигал меня… — Финист опустил голову. — Королева Белого леса даровала мне… — он вздохнул и устало улыбнулся. — …покой.

— Но… ты же хранитель! — почти простонала чародейка. — Разве сила хранителя не уходит на поддержание Равновесия в его владениях? Как ты мог оставить свой народ, свою землю?

— Тоска отравляла мой огонь! — улыбка юноши окрасилась ядовитым оттенком. — И эта сила приносила моим людям лишь горе…

— Что может так сильно отравить огонь? Песня о Царевне и Фениксе — песня, которую я пела, — она и правда о тебе? Ты потерял любимую?

— Твоя песня хорошая, — кивнул Финист. — Она напомнила мне одну историю, однако эта история не обо мне… Я потерял большее! Я потерял любимых…

— Любимых? — растерянно переспросила Дженна.

Юноша долго молчал. Его улыбка застыла подобно гримасе, на лбу проступили глубокие морщины, сделавшие молодое лицо почти старческим. Наконец он проговорил:

— Вот тебе ещё одна правда: она была странницей, а он — хранителем; она не могла жить без других миров, а он не мог жить без неё, — едва слышно прошептал Финист. — Они оба ушли к звёздам. И я… — он всхлипнул, горестно обхватив голову руками. — Я не сумел пойти за ними! Царевна и Феникс, о которых ты пела, — он взглянул на девушку, — мои родители…

Воцарилась тишина. Финист умолк. Хранила молчание и Дженна.

Когда чародейка вернулась в свои покои, в комнаты уже пробирался сумрак. В спальне витал лёгкий привкус кофе и силы Сайрона. Но самого мага нигде не было.

Синий Див играл с волшебной белочкой и её выводком. Бельчата росли на удивление скоро. Они уже могли покидать гнездо и теперь гонялись за цветочным драконом, пытаясь ухватить того за изумрудный хвост.

Впрочем, даже эта весёлая возня не развеяла мрачных туч, что окутали чародейку.

Не раздеваясь, Дженна упала на перины и потянулась за сборником сказок. Она словно надеялась найти в детских историях ответы на свои взрослые вопросы…

Что же стало с принцессой, сбежавшей из дворца? Сумела ли она выжить в новом мире? Встретила ли принца? И… стала ли хорошей матерью своим детям?..

Но прикроватный столик был пуст. Книга пропала.

3 Арена битвы

Поистине множество волшебных созданий населяет Ферихаль! Феи и гномы — дети цветов и деревьев — увлекают нас в свои шалости. Мы черпаем мудрость у духов стихий и даже водим дружбу с демонами. Однако все они, имея множественную природу — тела̀, находящиеся одновременно в плоскостях зримого биологического мира и эфемерного тонкого плана, — не всегда доступны для нашего понимания.

Важно знать, что мир Сия, который мы воспринимаем как некий globus[14] — шар, представляет собой комплекс из множества сфер, соединённых в нити или цепи. Нити с нанизанными на них бусинами-сферами расположены в иных плоскостях и измерениях, отличных от нашего в той или иной степени по мере удаления от неё. Безразмерное же пространство, их окружающее, называется междумирьем, чья природа ещё более непостижима.

Нам достоверно известны семь цепей основных первоэлементов: эфира, воздуха, воды, растений, металла и пламени. Небесных сфер Сии — всего восемь. Есть и вовсе неподвластные нашему уму цепи божественных миров и нижних пластов, где обитают существа, которым мы по незнанию своему даём привычные для себя обозначения. Однако демоны нижних миров имеют лишь малое сходство с демонами Амира, а божественные создания обладают иными качествами, чем почитаемые нами боги.

Нити, образующие Сию, переплетены между собой, точно паутина, на которой грани нашего мира подобны каплям росы. И то, что доступно восприятию, — лишь одна из бесчисленных граней Сии!

Есть множество волшебных существ, наблюдающих за нами из тверди горной и зелёной листвы, из света солнца и пламени огня… и даже из самой тьмы! Но наши глаза бессильны увидеть их. Многие тропинки закрыты для наших стоп. И многие знания никогда не дошли бы до нас, если бы не создания, которых называют странниками и которым доступны тайные пути.

Однако не стоит забывать, что и им подвластно не всё…

Из лекций профессора Альфа Жуза

Алый диск солнца тонул в гуще лесов. Вот последний его луч, будто в прощальном касании, пробежал по выступающим из моря зелени скалистым клыкам и, бессильный пробиться сквозь каменное безразличие, истаял. Гранитные глыбы остались безучастны. Мир погрузился в синеву сумерек, ночные голоса и промозглые туманы, наползающие от водоёма.

Взирая на озеро, на берегу которого он остановился, странник плотнее закутался в плащ и неслышно вздохнул. Он вспомнил её глаза, тёмно-зелёные в полумраке, точно вечерняя вода. Холодная зелень. И только ему было ведомо, какое жаркое пламя скрывалось на дне этого омута.

Со времени их приезда в Ферихаль Дженна сильно переменилась. Это была уже не та изгнанная наёмница; не убийца, привыкшая сливаться с толпой; и не чародейка, гордая, но опасающаяся собственной тени. Закрытым тёмным одеждам она всё чаще предпочитала яркие амирские платья, скроенные из невесомых тканей.

Если незнакомый встречный улыбался ей, чародейка отвечала ему улыбкой, а не отводила взгляда, как это было заведено у сумеречных лис. Походка и жесты девушки утратили прежнюю поспешность и резкость, стали плавными, изящными.

Каждое её движение наполнилось силой, но не силой воина, а мягкой, кроткой и такой влекущей магией женственности. В голосе девушки зазвучала мелодия живой воды.

Глядя на Дженну, Сайрон не мог не любоваться ею. Она же, заметив это, более не смущалась. Напротив — казалось, она тоже любовалась собой.

Тогда как пламя учителя ослабло после общения с Ледяницей, магия его ученицы с каждым днём