— Твой отец был арестован несколько дней назад и находится под следствием.

— Что!? — восклицаю настолько громко, что Дима за соседним столиком поворачивает к нам голову.

— На него кто-то донёс за организацию убийства твоей матери.

Кровь отливает от моего лица. Немею, цепенею. Это правда? Не похоже, чтобы Керимов лгал. Внутренности тугим узлом скручивает.

— Хорошо, что ты вышла со мной на связь первой, — продолжает, пока я нахожусь в шоке. — Нам с тобой многое нужно обсудить, — Булат Талгатович поудобнее устраивается на стуле, давая понять, что разговор будет серьезным. И не только о моей безопасности. — Видишь ли, Даша, твой отец мне крупно задолжал. Я был согласен простить долги, раз уж мой сын изъявил желание на тебе жениться.

— Ваш сын — маньяк, который насилует и истязает женщин, — цежу, придя в себя после информации об отце. — Ему была нужна жена для ширмы, чтобы продолжать заниматься извращениями.

Ни один мускул не дрогнул на лице Керимова-старшего. Глаза абсолютно безразличны. Он знал о пристрастиях сына? Или, может, у них это семейное? Вспоминаю, как Римма Айдаровна рассказывала, что супруг не забирал ее из роддома по причине важных дел. Может, тоже развлекался с проститутками, согласными на истязания ради денег? А жене говорил, что занят работой.

— Марат болен, — наконец, изрекает. — Периодически он ложился на лечение в специальные учреждения. Как видишь, особо не помогло.

Значит, он знал о том, что Марат — самый настоящий сексуальный садист. В горле нарастает ком. И Римма Айдаровна наверняка знала.

Знала и усердно пыталась нас поженить.

— Так что если ты захочешь написать на Марата заявление за изнасилование, — продолжает. — В тюрьму его все равно не посадят, потому что он болен. Есть соответствующие документы от врачей.

— Значит, он продолжит истязать женщин? — вопрос вырывается с саркастичным смешком.

— Женщины получают за это деньги.

Тело пробирает ознобом. От того, что Керимовым прекрасно известно, кто их сын, и несмотря на это, они с радостью собирались женить его на мне. И никому из них не было дело до того, что стал бы со мной вытворять этот ублюдок.

— Вернёмся к первоначальной теме нашего разговора. Сразу после регистрации в загсе я подписал с твоим отцом документы о том, что он больше не является моим должником. А сейчас он под следствием и скорее всего сядет. В связи с его арестом управление долями в заводах перейдёт к тебе, поскольку ты единственная наследница.

Мне не нравятся последние два слова. Хоть по документам я являюсь дочерью Григория Вершинина и наследницей его состояния, а по факту никогда себя таковой не ощущала.

— Если ты хочешь гарантии безопасности, откажись от долей в заводах, — вдруг заявляет.

Меня раздирает нервный смех. Громкий, почти истеричный. Дима за соседним столиком снова косится на нас с подозрением.

Я хотела шантажировать Керимова-старшего аудиозаписью, а в итоге он шантажирует меня.

— А если не откажусь? — спрашиваю с вызовом.

— Тогда Марат после лечения вернётся на работу и тебе придется с ним плотно взаимодействовать. Ты правда этого хочешь?

Булат Талгатович знает, куда нужно бить, чтобы достичь желаемого.

— Могу еще что-нибудь ему откусить.

Впервые за время нашего разговора он меняется в лице. Краснеет, глаза сужаются.

— Ты лишила моего сына детородного органа, — цедит. — Иными словами, ты лишила меня возможности иметь наследников. Род Керимовых теперь прерван. Я мог бы размазать тебя за это прямо здесь и сейчас. Но вместо этого я веду с тобой диалог и предлагаю сделку.

Надо же, как он заговорил.

— Да, потому что у меня есть аудиозапись, и я готова ее обнародовать.

Возникает пауза. Булат Талгатович испепеляет меня взглядом. Я делаю то же самое в ответ.

— Мне нужны гарантии безопасности, — повторяю строго.

— Откажись от долей, и ты их получишь.

Я уже теряю терпение. Не то чтобы мне очень нужны доли в заводах. Нет, наоборот, я не хочу иметь ничего общего с этими заводами и Керимовыми. Но меня возмущает сам факт: не я шантажирую Керимова-старшего, а он меня.

Даша, тебе шашечки или ехать?

Этот вопрос очень вовремя возникает в голове.

— Хорошо, я согласна. Мне не нужны доли в заводах. Мне вообще ничего не нужно. Я хочу, чтобы вы все забыли о моем существовании.

— Так бы сразу.

Керимов-старший открывает портфель и кладёт передо мной документы.

— Что это? — удивленно гляжу.

— Отказ от долей в обмен на безопасность.

Отрываю от бумаг недоуменный взгляд и смотрю на Керимова-старшего.

— Много лет в бизнесе и переговорах научили меня предугадывать поведение оппонентов. Я знал, что ты согласишься, поэтому заранее все подготовил. Подписывай, и на этом попрощаемся навсегда. Вот ручка, — кладёт передо мной перо Parker.

Взор снова опускается на бумаги. Читаю. Первым делом идет пункт о том, что я передаю управление своими долями в заводах Керимовым. Второй пункт — им отходит дом. Вспоминаю, как отец рассказывал, что особняк тоже был заложен в банке Керимовых.

Далее идут мои так называемые гарантии безопасности. Керимовы обещают не приближаться ко мне специально ближе, чем на один километр, не искать со мной встречи, не звонить, не писать. В случае нарушения этих правил с их стороны или со стороны нанятых ими людей, управление долями в заводах возвращается ко мне, а также Керимовы должны будут выплатить мне неустойку.

— Откуда я могу знать, что вы все это выполните? Откуда я могу знать, что ваш психически больной сын не захочет мне отомстить?

— Тебе придется поверить. Ну и у тебя есть запись, ты всегда можешь ее обнародовать.

— Поверить, — фыркаю. — Да вы больные психи. Все ваше семейство во главе с вами! Ваша жена тоже больная на голову! А дочки — тупые. Уж простите, Булат Талгатович, вам со многим в жизни повезло, но не с детьми. Сын — извращенец и псих, дочери тупые, как пробки. Знаете, мне даже вас жаль.

Меня понесло. Это, наверное, ошибка. Керимов стойко выдерживает оскорбления в свой адрес.

— Напоминаю: ты лишила моего сына детородного органа, а меня возможности иметь наследников. Я мог бы ликвидировать тебя прямо сейчас. Но вместо этого я веду с тобой диалог и предлагаю сделку.

Мы боремся взглядами. Преимущество, конечно, на его стороне. Он ведь здесь акула бизнеса и переговоров. Вон как подготовился.

— У тебя есть аудиозапись. Это твоя дополнительная гарантия.

Только на запись я и могу надеяться. Ее обнародование будет для Керимовых смерти подобно.