— То есть, мы стали одним из факторов? — Усмехнулся Петр Иванович.

— Конечно, — недоуменно пожала Арина. — Он всегда такой, сколько его знаю.

— И все же, зачем он вернулся?

— Он не удовлетворен итогом сражения в Серых Пустошах. Очень уж ему не понравилось то, что без клана он не может противостоять ордену, который на него теперь имеет очень большой зуб. Вот он и решил — подготовиться. Уровень технического развития вашего мира вполне позволяет развернуться на его базе…

— Что-то конкретное?

— Нет. Он особенно не делился со мной планами, — задумчиво улыбнулась Арина. — Я ведь не жена. Это с Хель они вечно шепчутся. Насколько я знаю, он думал о том, как легализоваться и вполне официально вести свои игры. Полагаю, что ваш сын поступит так же, как и у нас. Торговля и производство элитного оружия, артефактов. Может быть, еще что-то, но это все не моего ума дела. Понадоблюсь — посвятят. В конце концов на мне пятеро детей…

— Да уж… — покачал головой Петр Иванович и хмыкнул. — Теперь понятно, зачем мы этой эгоистичной сволочи понадобились. — Арина лишь вопросительно выгнула бровь. — У меня есть связи… слегка ослабевшие за эти годы. Но если он на содержание оставляет такое, — кивнул он на спортивную сумку, забитую разными купюрами. — То, их восстановить будет несложно. Да и то, что он мой сын — очень поможет. Вот ведь наглец!

— Петя, — осадила его Анна Ефимовна. — Ты ведь всегда хотел, чтобы он продолжил твой бизнес. Мальчик вырос. Повзрослел. Готов взяться за дела. И опять ты недоволен. Тебе не стыдно?

— Мог бы и извиниться за то, что добавил нам столько седых волос…

— Он не мог прийти раньше, — ответила за Анну Ефимовну Арина. — Барон… эм… Максим только недавно смог вырваться из того мира, в который его забросила судьба.

— Барон?

— Это его титул. Барон Макс ад Эрдо ор Эрендран эль Дерон. И, признаться, мне неловко называть его Максимом. Я-то его всегда знала только как барона Макса, — неловко улыбнулась Арина.

— Все равно… — пробурчал Петр Иванович, впрочем, беззлобно.

— Уверяю вас, — продолжила Арина, — вы будете им гордиться. А этот мир… полагаю, что он содрогнется… — Усмехнулась она, вспоминая, как перевернул все в Империи отец ее детей за какие-то несколько лет. — Этот мир больше никогда не будет таким, как прежде…