– Нет-нет, она не занимается этим, Мэделин! Она не занимается… подобными вещами… с тех пор, когда… – Голос ее прервался, когда она уловила взгляд Джейка. Что-то в выражении его лица заставило ее замолчать.

– … когда ты была еще маленькой, – закончил Джейк за нее. – Пожалуйста, поверь, что я сделал это только ради тебя, милая. Ты хорошо знаешь, что я никогда ничего бы не сделал во вред тебе.

Мэделин знала, что отец говорит правду. Насколько она помнила, он всегда заботился о ней. Хотя банк отнимал у него очень много времени, Джейк каким-то образом ухитрялся, по крайней мере два раза в неделю, вовремя прийти домой, чтобы почитать ей на ночь какую-нибудь историю, как это делали отцы ее подружек, а в конце недели он всегда брал ее с собой за город, где они вместе проводили время.

И вот сейчас, сидя за обеденным столом и глядя на отца, Мэделин не сомневалась, что он никогда ничего не делал во вред ей, и все же…

– Так почему же, папа, ты не говорил мне, что моя мать жива?! – жалобно воскликнула она. – Я ведь так часто спрашивала тебя о ней! И если бы я не поехала к деду, то даже не знала бы, как она выглядит. Все эти годы ты держал меня в неведении, так же как и ты, тетя Пэтти, и я хочу знать почему!

– Да, – поддержал жену Карл, продолжая обнимать ее и утешать, поглаживая плечи. – Должна же быть, черт побери, какая-то очень веская причина, чтобы держать Мэдди в неведении все эти годы, и я тоже хочу знать, в чем дело!

Мэделин повернулась, чтобы взглянуть на Карла, благодарная за поддержку, и в это мгновение в голове ее пронеслась мысль, что как только она избавится от своих кошмарных проблем, связанных с матерью, а он от проблем с Кимберли, они будут такой крепкой семьей, которую ничто не сможет разрушить. Она взяла его за руку, и он ответил ей нежным пожатием. В комнате воцарилась тяжелая тишина. Когда Джейк наконец заговорил, голос его звучал сдержанно:

– Ты должна понять, Мэдди, что тебе было всего три года, когда я и твоя мать… э… ну, скажем… расстались. Ты была слишком мала и, как все маленькие дети, сначала воспринимала ее отсутствие вполне нормально, потому что у тебя были я, очень хорошая нянечка и, конечно, тетя Пэтти.

– Но я помню, что все время спрашивала о маме, – возразила Мэделин. – Сначала ты мне ничего не говорил, а потом заявил, что она умерла. Почему ты сказал, что она умерла, папа, хотя она была жива?

– Возможно, потому… – Джейк сделала паузу, подыскивая нужные слова. – Возможно, потому, что она действительно как бы умерла для тебя и для меня, – тихо закончил он.

Темные глаза Мэделин округлились.

– Не понимаю…

Джейк наклонился к ней, глаза его были полны сочувствия и сострадания. Он так ее любил и вот должен причинить боль.

– Боюсь, дорогая, я очень огорчу тебя… Твоя мать находится в психиатрической лечебнице. Она безнадежно больна вот уже в течение двадцати лет.

Смеющиеся глаза – тысячи глаз – приближались к Мэделин, зажигаясь дикой злобой, угрожая ей. Она находилась в полной темноте, в какой-то камере, стены которой были звуконепроницаемыми. И крики ее никто не мог услышать. Ее руки были крепко связаны. Бежать отсюда не было никакой возможности. Она уже много лет не видела света. Здесь стояла могильная тишина и со стен на нее смотрели сверкающие глаза. Горло терзали никем не слышимые крики, и она яростно боролась, чтобы освободиться от оков…

– Мэделин! Дорогая! Проснись!

Постепенно освобождаясь от непроглядной тьмы, окружавшей ее, Мэделин начала пробуждаться. Ее ночная рубашка была мокрой от пота, а волосы слиплись.

– Все в порядке, милая, – услышала она голос Карла, который держал ее за запястья обеими руками. – Тебе приснилось что-то очень страшное. Проснись! Все кончилось. Ты здесь, со мной, дорогая.

Мэделин открыла глаза и огляделась, чтобы удостовериться, что ей действительно все это только приснилось.

– Боже… как наяву, – пробормотала она, уткнувшись лицом в плечо Карла. – Мне приснилось, что я – не я, а моя мать… Меня много лет держат в камере с обшитыми чем-то мягким стенами.

Карл включил настольную лампу, осветившую комнату розовым светом, затем обнял Мэделин и прижал к себе.

– Я был готов убить твоего отца за то, что он огорошил тебя новостью о твоей матери вчера вечером! – сердито сказал он. – Ты была в шоке, Мэдди, и неудивительно, что тебе приснился дурной сон.

– О, Карл… мне было так страшно! – По щекам ее потекли слезы, и она еще теснее прижалась к нему. – Отец не сказал, что свело ее с ума… Думаешь, это передается по наследству? Может быть, он ничего раньше не рассказывал о моей матери, потому что опасался, как бы со мной не случилось то же самое? Боже, я чуть не сошла с ума от этого ужасного сна!

– Нет, мне кажется, причина не в этом. Полагаю, что-то произошло… и она была настолько сильно травмирована психически, что не смогла оправиться, – тихо сказал Карл. – Ты говоришь, она была увлечена черной магией? Полагаю, ее потрясение как-то связано с этим.

Мэделин подняла мокрое от слез лицо и посмотрела на мужа, ища утешения. Карл ничего не знал, но в последнее время она чувствовала, что была близка к тому, чтобы сойти с ума. Она узнала о Кимберли Кэбот и о хищениях в банке. А ее визит к Хэнку Пагсли день назад? Это могло свести с ума кого угодно, не говоря уже об известии, что ее мать не умерла, а много лет находится в сумасшедшем доме!

– Возможно, ты прав, – сказала она, стараясь взять себя в руки, хотя все еще продолжала всхлипывать, – однако я боюсь снова уснуть.

Карл нежно поцеловал ее в щеку.

– Со мной ты в безопасности, – прошептал он, крепко сжимая ее. – Я позабочусь, чтобы с тобой ничего не случилось.

Засыпая, Мэделин подумала с иронией, что на самом деле это она старается сделать так, чтобы с ним ничего не случилось.

Они встретились в ресторане «У Мортимера», радостно и с некоторым любопытством приветствуя друг друга. Некоторыми новостями они обменялись еще накануне по телефону. Мэделин удивлялась, насколько изменилась Джесика, влюбившись в незнакомого человека до такой степени, что отказалась от прежней жизни, а Джесику интересовала реакция Мэделин на известие о том, что ее мать жива.

– Я ужасно рада видеть тебя! – воскликнула Джесика, слегка приплясывая. Она по-прежнему выглядела очень живой в своем ярко-красном костюме со множеством блестящих пуговиц. Правда, волосы, собранные в пучок, и большие золотые серьги немного изменили ее лицо: оно казалось чуть строже, чем раньше. – Однако, Мэдди, ты выглядишь очень бледной, – добавила она осуждающе.

Мэделин сделала попытку отшутиться:

– Да ведь не каждый день узнаешь, что у тебя есть мать, когда всю жизнь тебя убеждали в обратном! – Она явно похудела, и под глазами появились тени. – Впрочем, давай закажем что-нибудь выпить. Мне очень хочется узнать все твои новости – это так интересно!

– Да! А я хочу побольше узнать о тебе. Когда Джейк рассказал тебе обо всем и почему, дорогая? – Не прекращая щебетать, Джесика устроилась в углу за столиком, который им предложили, и заказала вина, затем все свое внимание переключила на Мэделин. – Серьезно, Мэдди, ты здорова? У тебя ужасный вид!