— Где встречаемся?

На мгновение я задумалась. Ну не возле же дома обмен устраивать! В то же время куда-то далеко ехать не хотелось.

— В парке «Кузьминки» через два часа. На парковке. Алекс знает дорогу, — решила я, прикинув время, чтобы им добраться. Думаю, люди там будут, выходной все же.

— Как скажешь. И без глупостей!

Я сбросила вызов и устало откинулась на сиденье. Мысли крутились вокруг предстоящей встречи, но когда посмотрела на Кирилла, мрачно сверлящего меня взглядом, захотелось втянуть голову в плечи.

— Почему ты умолчала о том, что он тебя чуть не изнасиловал?

Стало совестно. Хорошо еще, что про поцелуи с испанцем не спросил.

— Ничего же плохого не случилось. И что бы это изменило? Ты бы побежал ему морду бить и засветил себя. А так он не знает о твоем существовании и уверен, что я приеду одна.

— Ты хоть понимаешь, что о таком нельзя молчать? — разозлился Кирилл.

— Мне было противно об этом вспоминать. Сама виновата! Нужно в глазок смотреть, а я думала, ты за мной пришел, и не глядя открыла.

— И это после того, как на бабушку Лебедевой напали, а вокруг вас крутятся все эти?

Я пристыженно опустила взгляд. Он был совершенно прав, и крыть мне было нечем.

— Почему ты сразу не сказала, что уже встречаешься и ему нечего ловить? — допытывался Ольховский требовательным тоном.

Из меня вырвался смешок со всхлипом:

— В том-то и дело, что сказала! Он решил, что с ним мне будет еще лучше, и полез доказывать. Кирилл, ты злишься?

— На себя, что не смог тебя защитить, — нехотя признался он. — Серебрянская, ты не обижайся, но одну я тебя теперь даже в магазин за хлебом не отпущу! Отдаем платок, и сидишь тихо и не высовываешься, — поставил он в известность, выруливая со стоянки.

Не стала спорить, сейчас не до этого.

А вот с возвращением платка возникли проблемы. Если бы нужно было отдать его сразу, не колебалась бы, а так время до встречи было, и меня терзали сомнения. Чем больше думала об этом, тем сильнее бесилась. Когда приехали к Кириллу, начала метаться из угла в угол, как тигрица в клетке, понимая, что не хочу идти на поводу у шантажиста. И ведь все обставил так, что ничего не докажешь и предъявить ему нечего! Хотя…

— Фиг ему, а не платок! — заявила я Кириллу.

— Что ты задумала?

— Давай вернем ему браслет, но вложим туда кусок обычной шелковой ткани. Можно оттянуть зажим и показать ему тайник, обменяв браслет на Сашу. Вряд ли он станет на улице доставать платок и проверять.

— Рискованно.

Моя идея восторга не вызвала. Я понимала Кирилла — он желал избавиться от платка, считая его опасным, а при таком раскладе только разозлю испанца, и неизвестно, чем мне это аукнется. И все же я готова была рискнуть. Ненавижу, когда на меня давят, вынуждая что-то делать, а Кристоф в своих методах перешел черту.

— У тебя есть шелковая рубашка? — задала вопрос и, не дожидаясь ответа, направилась инспектировать шкаф.

— Мне не нравится эта идея, — сказал Кирилл. — Думаю, стоит позвонить отчиму и одолжить у него пару охранников.

— Если Кристоф их заметит — все сорвется, — возразила я. — Мне кажется, это ни к чему. Он ждет меня одну. Встречаемся мы в людном месте, так что делать глупости он не станет. Подходить близко к нему я не буду. Покажу тайник и брошу браслет в обмен на Сашу, а ты подстрахуешь нас.

Говоря это, я перебирала вещи. Мой взгляд ухватился за белую шелковую рубашку, которая висела рядом с костюмами. Повезло, что Кир стал таким франтом. Ничего, придется ему пожертвовать одной.

— Доставай браслет с платком, — велела я, сжав искомую ткань, и пошла за ножницами.

Помимо браслета из сейфа он достал оружие и спрятал его за спину под футболку.

— Настоящий? — поинтересовалась я.

— Травмат.

Кивнула, не имея ничего против, с пистолетом спокойнее, и принялась портить его рубашку, занявшись фигурным вырезанием.

— А что с платком?

— Надену под одежду. Если от меня не будет исходить влияния, он не поверит.

На лице Кирилла отражались сомнения, но меня уже было не остановить.

На встречу мы поехали по отдельности, каждый на своей машине. Когда я зарулила на парковку, издалека увидела Кирилла, разговаривающего по телефону, и припарковалась поблизости. Выйдя и оглядевшись, скользнула взглядом по спине Ольховского, для вида выясняющего с кем-то отношения, и отвернулась. Машины Кристофа видно не было. Из людей, кроме нас, на парковке находился только грузный мужчина, типичный отец семейства, чертыхающийся из-за спущенного колеса. Я видела только его затылок На меня он внимания не обратил, поглощенный своей проблемой.

Не знала, что делать. Представляя встречу, думала, что Кристоф будет меня уже ждать. Неужели еще не приехали? Свой телефон я включила, когда мы отъехали от дома, но звонков, кроме как от ученика, не было.

— Люся, погуляйте еще. Колесо спустило. Да нет у меня запаски! Забыла, что на даче пробили? Нет, не сделал… Саньку позвоню, выручит, если недалеко.

Покосилась на дядьку, который был раздражен и говорил слишком громко, и увеличила между нами расстояние, сама доставая сотовый и набирая Кристофа.

— Ты уже на месте? — отозвался он.

— Да. Вы где?

— Гуляем.

— Не вижу вашей машины.

— Тебе нужна моя машина или мы? — съехидничал Кристоф. — Сейчас будем.

Это «сейчас» растянулось минут на десять. За это время мужик возле машины дозвонился Саньку и красочно обрисовывал проблему, попутно жалуясь на тещу, у которой были вчера. Кирилл громко возмутился, что не видел он никаких сережек. Мифическая девушка продолжала его доставать, и он с раздраженным видом вернулся к машине проводить изыскания. Вытряхивал коврики, смотрел под сиденьями, попутно отчитываясь ей о каждом своем действии:

— Нет, я уже под сиденьем смотрел. Я понимаю, что их подарил тебе папа. Давай я тебе новые куплю! Он не поймет? Тогда такие же. Покупали в Милане? Хорошо, съездим в Милан, если не найду, — теряя терпение, говорил он. — На заднем сиденье посмотреть? Ты же впереди сидела! Да, теперь вспомнил. Нет, ты была великолепна! Я этого не забывал. Давай при встрече. Да помню я! Те красные стринги тяжело забыть.

При этих словах даже дядька притих, с любопытством посмотрев на Кирилла, тот же игнорировал окружающий мир, стоя вполоборота и весьма достоверно разыгрывая спектакль. Если бы не знала, приняла бы за богатого мажора, избалованного женским вниманием.

— Тебя… Тебя в тех стрингах… Без белья? Хочу. Ловлю на слове!

Он был убедителен. Ему только в кино играть! До этого внешне едва сдерживающий раздражение, сейчас, стоя у открытой дверцы, расслабленно оперся бедром о машину, весь в мыслях о сексуальных игрищах.