Злой сектант Бернард с раздражением покосился на Магнуса. Он был тощим, как щепка; темные волосы были зализаны назад, и «прическа» подчеркивала узкое лицо и острый подбородок с жалким клочком, изображавшим бороду. Судя по его виду, этот Бернард воображал себя большим начальником. Он сдернул железные кандалы с запястий Магнуса, применив при этом излишнюю силу. Лишившись поддержки, Магнус соскользнул на пол. В настоящий момент даже Бернард представлял для Магнуса серьезную опасность. Чародей заставил себя подняться, но на большее он был не способен. Он ощущал тошноту, головокружение, чувствовал, что магические силы полностью оставили его.

Шинь Юнь не пожалела своего яда, ничего не оставила на волю случая. Судя по всему, она не желала, чтобы у Магнуса появился хоть какой-то шанс выбраться из Ямы.

– И последнее, – произнесла Шинь Юнь, и по ее голосу было ясно, что она улыбается.

Она шагнула ближе к Магнусу.

– Я привела тебя в такое место, где Алеку было не дозвониться до тебя. Я сделала так, что твой телефон перестал работать. А после этого связалась с ним от твоего имени. – Она злобно усмехнулась. – Я расставила ловушки вам обоим. Алек Лайтвуд скоро умрет.

Магнус мог вынести что угодно, зная, что Алек находится в безопасном месте.

Ему показалось, что у него в мозгу что-то взорвалось, его окутала тьма, и он услышал собственный вой, полный муки и ярости. Ярости, которой он практически никогда не позволял себе поддаваться. Ярости, унаследованной от отца. Он рванулся к Шинь Юнь. Бернард и другие сектанты схватили пленника за руки, попытались удержать, но он продолжал сопротивляться. На кончиках его пальцев появились голубые искорки, тусклые, бледные.

Шинь Юнь довольно сильно похлопала Магнуса по щеке – этот жест больше походил на пощечину.

– Надеюсь, ты должным образом распрощался со своим возлюбленным, потомком Ангела, Магнус Бейн, – прошептала она. – Не думаю, что вам грозит встреча в загробном мире.

Столбы пламени становились все выше и выше; теперь они вздымались над кронами деревьев. Жар усиливался, раскаленный воздух опалял кожу Алека, и Охотнику казалось, что огонь пытается выжечь его руны, уничтожить их. Он лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Если они будут действовать достаточно быстро, то смогут проскользнуть между двумя столбами и спастись. Но в тот миг, когда Алек сделал движение в сторону просвета между огненными колоннами, они наклонились и преградили ему путь; едва он отступил, как они снова приняли прежнюю форму.

Однажды он видел, как Сумеречный охотник перепрыгнул через стену пламени такой же высоты, но он знал, что ему еще далеко до Джейса, и он не в состоянии повторить этот подвиг.

– О, клянусь именем Ангела, – произнесла Хелен.

Алек сначала решил, что она всего лишь выражает свою досаду, но, бросив в ее сторону взгляд, он увидел, что ее глаза закрыты. Блестящие пряди, походившие на серебряное зеркало, упали ей на лицо; волосы поблескивали в свете адского пламени, и казалось, что они действительно могут отражать свет.

Она прошептала:

– Простите меня, я так сожалею. Это все из-за меня.

– Что ты говоришь такое, каким образом ты можешь быть виновата в этом? – воскликнула Алина.

– Мори Шу отправил мне сообщение, в котором просил о защите – за ним охотился лидер «Багровой Руки», – торопливо заговорила Хелен. – Он приехал в Париж, чтобы встретиться со мной. Он выбрал именно меня, потому что моя мать была фейри. Он подумал, что я приму близко к сердцу известия об убийствах фейри, что меня больше, чем других Охотников, интересуют проблемы жителей Нижнего Мира. Мне следовало сразу взять Мори Шу под защиту, найти ему надежное убежище. Мне следовало рассказать все людям из Парижского Института, но вместо этого я решила разобраться с проблемой культа в одиночку. Я хотела сама найти лидера «Багровой Руки», доказать, что я – могучий Сумеречный охотник, что я не такая, как остальные из Нижнего Мира.

Алина, глядя на Хелен, в растерянности ахнула и прижала руку к губам. По лицу молодой женщины текли слезы; на ее длинных, загнутых ресницах мерцали прозрачные капли. Алек не переставал озираться по сторонам; он не сводил взгляда с огненных столбов, которые, казалось, были удовлетворены тем, что «поймали» Охотников. Возможно, они ждали прибытия кого-то или чего-то более грозного.

– Но у меня с самого начала все пошло не так, – продолжала Хелен. – Предполагалось, что мы с Мори встретимся в Париже, но «Багровая Рука» выследила его и натравила на нас демонов. Мори Шу удалось бежать. Леон повсюду таскался за мной, и демоны прикончили бы нас обоих, если бы не вмешался Алек. Но я по-прежнему никого не просила о помощи. Может быть, если бы я обратилась за подкреплением, Мори Шу остался бы в живых. Но я ничего не сказала ни главе Парижского Института, ни главе Римского Института после того, как Мори Шу привел меня в Италию. А теперь мы в ловушке, нам грозит неминуемая смерть, и все из-за того, что я не решилась никому рассказать… что чародей выбрал именно меня. О да, я прекрасно знаю, что в Конклаве ко мне относятся с подозрением из-за того, что я дочь фейри, существа из Нижнего Мира; я не хотела лишний раз напоминать им о своем происхождении.

Алина и Алек переглянулись. Да, «крестовый поход» Валентина, затеянный ради того, чтобы «очистить» ряды Сумеречных охотников, закончился провалом. Но это вовсе не означало, что нетерпимость, которую воплощал собой Валентин, была преодолена. Некоторые люди по-прежнему считали, что Хелен – чужая, не такая, как все; она была отверженной лишь потому, что в жилах ее текла кровь уроженки Нижнего Мира.

– Я не нахожу ничего подозрительного в существах Нижнего Мира, – возразил Алек.

– Расскажи это Конклаву, – горько бросила Хелен.

Алина неожиданно громко воскликнула:

– Конклав ошибается!

Хелен обернулась к ней, и Алина, прежде чем продолжать, сглотнула, протолкнув ком в горле.

– Я представляю себе, как они мыслят, – вновь заговорила она. – Однажды я отказалась пожать руку уроженцу Нижнего Мира, а потом он стал… – Алина бросила быстрый взгляд в сторону Алека, – …одним из героев войны. Я ошибалась. Они все ошибаются.

– Это нужно изменить, – вмешался Алек. – И мы это изменим.

– Но успеют ли мои братья и сестры застать эти изменения? – горестно воскликнула Хелен. – Мне кажется, нет. Я самая старшая из нас, семерых. У нас с моим братом Марком общая мать. Других моих братьев и сестер родила женщина из Сумеречных охотников. Почти сразу после того, как наш отец женился на ней, нас с Марком отослали в их дом. Та женщина могла бы возненавидеть нас. Но она нас любила. Она была так добра ко мне, когда я была маленькой. Она всегда относилась ко мне как к родной дочери. Я хочу, чтобы мои родные могли мной гордиться. Мой брат Джулиан очень умен. Наверное, однажды он станет Консулом – точно так же, как твоя мать, Алина. Я не хочу испортить ему репутацию, стать помехой в карьере, ведь он может многого достичь в жизни – они все могут многого достичь.