Сива смущенно поскреб в затылке, потом догадался, что приятель его разыгрывает, фыркнул и шутливо ткнул его кулаком, но напоролся на быстро выставленную ладонь. Застать саврянин а врасплох наемнику еще ни разу не удалось, хотя это был его любимый жест.

— Хорошая она у вас, — вздохнув, признался Сива. — Красивая, добрая. Хозяйственная.

— Да уж, — проворчал Альк, — последнее — самое главное.

— А чего? — не понял Сива. — Для бабы так оно и есть. Когда у нее в голове дом да детишки, на всякую дурь места не остается. Я б избу поставил — уже и местечко на пригорке приглядел, — хлев, сарайчик для птицы… А то надоело: бродишь по свету, хорохоришься, что птица вольная, а вернуться-то и некуда.

— Ну так женись, — равнодушно предложил саврянин.

Наемник замялся, закряхтел:

— А вдруг я ей не нравлюсь?

— Что ты, — иронично заверил его Альк, — вы прямо-таки нашли друг друга!

— Правда? — обрадовался Сива. — Давай, может, по пивку, а? Обсудим…

Но саврянин покачал головой:

— Не сейчас. Слушай, ты не видал в поселке прихрамывающего мужика лет двадцати пяти с виду? Хорошо одет, при оружии, похож на путника… или наемника. Ведет себя скорее всего нагло, как знатный.

— Саврянин?

— Ринтарец. Черноволосый, коротко стриженный.

Сива задумался:

— Саший его знает. Тут народ каждую неделю наполовину меняется, на чужаков перестаешь внимание обращать. И хромых полно, и кривых — все на целебные грязи уповают. Это твой приятель?

— Нет.

— Буду высматривать, — серьезно пообещал наемник. — А Рыска, она какие цветы любит? Или лучше пряник купить?

— Ты ей про домик у реки расскажи — она тебе сама ватрушку испечет, — саркастически посоветовал саврянин.

— Эй, вы, голубки! — недовольно окликнул кормилец. — Распорхнитесь-ка, гость уже пять щепок у порога мнется!

Приятели спохватились, что за время разговора незаметно съехались стульями почти вплотную, напрочь перегородив вход. Альк отодвинулся, Сива перетянул стул на ту же сторону косяка, и робкий мужичок воровато, как нашкодивший кот, пробежал мимо них к стойке.

— Эх, скучновато что-то тут стало, — с досадой сказал наемник осматривая кормильню. — Хоть бы хозяин менестреля какого позвал.

— Ага, вам только позови, — тут же откликнулся чуткий кормилец. — В прошлый раз чуть крыша от свиста не рухнула и всю стену от объедков отмывать пришлось!

— А ты хорошего найди, — не сдавался Сива, — чтоб пел, а не блеял, как козел, которого бабка сослепу за козу приняла.

— Хорошо он пел, это вы, пьянчуги, ничего в искусстве не понимаете! — обиделся хозяин. — А что двоих стошнило — так не надо было пиво с вином мешать!

— От искусства людям лучше должно становиться, а не хуже! — пристыжено буркнул наемник, которому в тот раз действительно было очень плохо.

Кормилец пренебрежительно отмахнулся и пошел собирать грязные тарелки, напоследок бросив:

— Тебе надо — ты и ищи! Хоть певуна, хоть игруна, хоть сказочника, только чтоб потом не жаловался.

— Вот завтра же и приведу! — запальчиво пообещал Сива.

— Давай-давай, — подстрекнула его служанка-зубоскалка, — а иначе самого плясать заставим!

— Да запросто!

Кормильня всколыхнулась смехом, запоминая его слова. Значит, следующим вечером здесь будет не пропихнуться: новость вмиг разнесется по скучающему поселку, и народ заявится поглазеть либо на лицедея, либо на Сивин позор.

Наемник презрительно фыркнул, встал и, коротко попрощавшись с Альком, отправился выполнять обещание.

* * *

Дым над соседской трубой стоял коромыслом — к непогоде. Это можно было понять и по ветру, гнущему не только траву, но и куда более жесткие стебли лебеды у забора. Может, бурю несет, а может, простое похолодание, не помешало бы.

Рыска с обеда затеяла пироги, хотя настроение у нее было хорошее — а тесто положено злой бабе месить, чтоб отколотила его как следует. Но девушке хотелось побаловать Жара и задобрить Алька, который после супчика из бобровьей головы всякий раз с таким подозрением ворочал ложкой в миске, что Рыске становилось стыдно.

Начинки из подслащенной медом крапивы и вареной картошки с зеленым луком были уже готовы, девушка старалась подгадать как раз к ужину. Вот тесто вымесит, за несколько лучин оно подойдет (по такой жаре и пары должно хватить, если закваска хорошая), и можно лепить.

За окном радостно затявкал соседский щенок. Наверное, Жар с речки возвращается, подумала прикованная к квашне Рыска. Для Алька рано еще, а тетки Ксюты до завтрашнего обеда не будет, уехала к племяшке на свадьбу и там заночует.

— Здравствуй, Рысонька!

Девушка вздрогнула от неожиданности, подняла голову. На пороге стоял улыбающийся до ушей Сива. В непривычно белой рубашке, с расчесанной бородой, даже волосы водой прилизал.

— Здравствуйте, — озадаченно откликнулась девушка, поспешив добавить: — Только Альк сегодня в кормильне, а Жар купаться ушел, и он потом тоже на вечернюю службу!

— А я и не к ним сегодня. — Наемник словно бы даже обрадовался, подошел поближе и вытащил что-то из-за пазухи. — Вот, подарочек тебе принес.

Девушка растерянно уставилась на здоровенный пряник в виде сердца, по которому пропечатались поджаристые цветочки.

— Спасибо… на стол положите, а то у меня руки грязные.

Сива потянулся через Рыскино плечо и старательно пристроил пряник торчмя возле горшка, чтобы девушке хорошо видно было.

Удрать под предлогом «хозяйка за козами приглядывать велела» не получалось: руки намертво увязли в тесте, еще слишком жидком, чтобы отлипать, но уже и быстренько не оботрешь. Сива, не спеша отходить, как-то подозрительно громко дышал за спиной.

Рыска тихо запаниковала и принялась за тесто с такой силой, что оно зачпокало. Наедине с Сивой она еще ни разу не оставалась, Альк хоть в виде крысы, но был рядом, неслышно подсказывая ехидности, отчего девушка чувствовала себя куда увереннее.

— Ой!

— Нишего, — пробормотал наемник, держась за случайно подбитую ее плечом челюсть. — Шам виноват.

— Надо что-нибудь холодненькое приложить, — сердобольно посоветовала Рыска. — Да вон хотя бы крышку от горшка!

Сива, хвала Хольге, наконец отодвинулся, уселся на лавку и послушно взял крышку, почему-то положив ее на колени, а не прижав к подбородку.

— Булочки будешь печь?

— Пирожки, — пискнула Рыска.

— Ох, до чего ж я пироги люблю! Особенно с… — наемник вытянул шею, заглядывая в стоящую на ларе миску, — картошкой.

— Я вам завтра с Альком передам, — щедро пообещала девушка, но наемник почему-то не обрадовался, а, напротив, грустно посетовал: