– Прекратите, – почти закричала Сефия. – Он не будет драться.

– Тогда вы не увидите Хранителей.

Сефия достала свой кошелек.

– Я могу заплатить, – сказала она.

Лавиния засмеялась, обнажив острые клыки.

– Каменщика нельзя подкупить, – сказала она.

– Тогда как насчет…

– Покажите нам метки или убирайтесь, – резко сказал Гой.

– Вы не понимаете. Я должна увидеть их. Мне нужно узнать…

– Вы ничего не узнаете, если он не победит в бою, – сказал Каменщик, показав на Стрельца, который вновь отрицательно покачал головой. – Но ему, похоже, этого не хочется. Поэтому: либо пусть сражается, либо убирайтесь. Третьего не дано.

Напрасно Сефия искала в глазах говорившего это хоть тень способности пойти на уступки – его каменные глаза смотрели бесстрастно, а зубы были плотно сжаты. И ей даже не нужны были ее способности к проникновению во внутреннюю суть вещей и человеческой судьбы, чтобы понять, что он не уступит. Она повернулась к Стрельцу, протянув к нему руки, и уже приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, хотя и не знала, что именно.

Толпа расступилась вокруг Стрельца, и он стоял один, а свет от ламп отражался от его золотистых волос и мерцал в глубине глаз. Стрелец смотрел на Сефию, и никто в жизни не видел и не понимал ее так хорошо – весь ее страх, всё ее чувство вины и отчаяния; она же никогда в жизни так не хотела, чтобы всё было иначе.

В одно мгновение она увидела себя распростертой на лесной подстилке, рядом с ящиком, с отмычкой в руке. Она отпирает холодный черный замок, открывает дверцу ящика и в лунном свете, проникающем во все его уголки, видит ноги и руки свернувшегося калачиком Стрельца, его голые плечи и разбитый подбородок. Вот она прикасается к его руке, он хватает ее за запястье и, в каком-то диком животном порыве, уже готов сломать ей кости. А вот она уже видит их вместе – утром, на поляне, а потом на дереве, в дождь, и их враги рыщут внизу, разыскивая их. А вот они уже на корабле, и тоже вместе – читают и мечтают найти ответы на все вопросы. И, наконец, Сефия поняла: каждый раз, когда она трогала знак, когда читала книгу или повторяла про себя свою клятву, она вела Стрельца именно сюда, в это место – притворяясь, что она его друг, что она защищает и оберегает его.

Как бы ей хотелось подойти к нему, обнять и сказать, что ему не нужно драться. А ему и не нужно было этого делать. Но она не двинулась с места, и нужные слова не срывались с ее губ. И пока она колебалась, он склонил голову в таком знакомом ей движении, что сердце у нее зашлось от бессилия и боли.

Стрелец усмехнулся краем рта.

Сбросил на пол свой мешок.

Толпа вокруг одобрительно закричала. Жестоким многоголосым криком, подобным вою урагана. И Сефия поняла, что он решился.

Она схватила его мешок и попыталась вложить его в руки Стрельца, но было поздно – тот уже стягивал через голову рубашку.

Толпа рванулась вперед, чтобы посмотреть на отметины, которые были выжжены на его руках.

– Есть! Есть отметины! – ревели люди вокруг.

– Похоже, у нас сегодня два трупа!

Сефия покачала головой, словно пыталась отмести крики толпы. Стрелец протянул ей свою одежду, она пыталась вернуть ее ему, но – без толку. Что она наделала! Во что она его втянула? Он ведь еще не до конца восстановился после боя на «Реке Веры» – его раны не зажили, а на ребрах по-прежнему бинты. И она обещала ему.

– Нет! – воскликнула Сефия. – Ты не должен этого делать!

Но в толпе уже с воодушевлением занимались подсчетами. На кого сколько ставить? Каковы шансы у всех троих?

Под низким потолком комнаты зазвенели монеты. Деньги, которые скоро окрасятся кровью. Деньги за кровь и смерть.

– Пятьдесят монет на нового парня.

– Двадцать!

– Еще десять на Хаку.

Крики и звон. Ставки были сделаны, деньги вложены. Раздавался язвительный смех, ругательства, подбадривающие выкрики.

Стрелец отстегнул кобуру и уже хотел снять ножны, когда его остановил Каменщик.

– На этот бой мы разрешаем парням выбрать любое оружие, – сказал он, глядя на револьвер Стрельца. – Кроме огнестрельного.

Не отводя глаз от лица говорящего, Стрелец с решительным видом снял и передал саблю Сефии, которая прижала ее к груди. Потом встал на краю колодца, а толпа клубилась вокруг, шипела, выкрикивала ругательства, жалила и колола словами, раскаленными, как уголь в печи.

Сефия, все так же держа его одежду, склонилась почти к его уху:

– Стрелец!

Он обернулся, и в его золотистых глазах она прочитала, насколько он испуган. Это был темный первобытный страх, который он унаследовал от того мальчика из ящика – вечно голодного, покрытого шрамами, дикого существа, не способного ни прокормить себя, ни одеться, ни помыться, не знающего ничего, кроме страха, боли и желания убивать. Таким он был, и таким он боялся стать вновь.

– Не делай этого, – прошептала она. – Мы найдем другой способ.

Они стояли так близко друг к другу, что она могла сосчитать веснушки на его щеках. Стрелец моргнул, взмахнув своими длинными ресницами, и на мгновение ей показалось, что он сейчас согласно кивнет. Конечно, он согласится с ней, а то, что он тянет, – это просто игра, трюк, к которому они неоднократно прибегали раньше, в Эпидраме.

Но вместо этого Стрелец привлек к себе Сефию и обнял ее. Она почувствовала щекой тепло его кожи, и впервые после того, как она покинула дом, стоящий у моря, она ощутила себя дома, словно яростно трепещущие внутри нее осколки ее существа соединились и успокоились – здесь, в его объятьях. Да, его грудь, его руки – вот что стало для нее домом. В неожиданно наступившей тишине Сефия услышала дыхание Стрельца, стук его сердца; и она поняла без слов и жестов, что он будет драться – ради нее. И неважно, чем это закончится для него самого, неважно, что сама она сделает или скажет – он не изменит своего решения.

Толпа засвистела, закричала яростно и неистово, и Стрелец выпустил Сефию из своих объятий. Она с трудом перевела дыхание. Он отвернулся. Она попыталась удержать его, но ее руки схватили только воздух.

– Подожди! Не делай этого!

Но он уже спрыгнул на ринг, взметнув ногами облачка пыли с покрытого соломой и опилками пола.

– Стрелец!

Но ответом ей был рев толпы, подобный грому. Этот рев кружил вокруг нее подобно дикому урагану.

К ней наклонилась Лавиния.

– Он что же, ранен? – спросила она, и ее вкрадчивый голос вполз в уши Сефии, перекрыв шум толпы.

Лавиния показала на черноволосого юношу с копьем, который холодным взглядом смотрел на ринг через щели своей двери.

– Грегор насадит его на копье как на шампур, – сказала она.