выдать всех чувств, пережитых только что. Незачем Дагдару знать, что Ула думала о нём. Но отчаянье и тревожная радость продолжали бушевать в ней, ускорять течение крови. Запах леса пьянил и тянул к Дару, к его разгорячённому борьбой телу.

— Рада, что всё обошлось. — Ула решительно выдохнула. — Фин сегодня… — Голос стал твёрже, ей нечего бояться или стыдиться рядом с Дагдаром: она не предавала его. — Личвард намекал на важное событие. Они вели себя отвратительно. Оба уверены, что стали хозяевами земель.

Она задрожала, вспомнив прикосновение губ Финиама к шее, рука невольно легла на то место, где тот прикусывал тонкую кожу.

Взгляд Дагдара мгновенно выхватил этот жест, потемнел, словно муж догадался об испытании, которое Уле пришлось выдержать. Дёрнулась жилка возле глаза.

— Опасная игра, леди Урсула. Я же предупреждал. Садитесь, не стойте. — Он попытался приподняться, чтобы усадить жену в кресло рядом с собой, скрипнул зубами.

Этого Урсула уже не вынесла и кинулась к нему, заставила остаться на месте, коснулась обнажённой руки. Дагдар был такой горячий. Мышцы напряглись под её ладонью, а Ула попала в ловушку глаз мужа и не отняла руки сразу. На этот раз сражения не случилось. Морщинки на переносице пролегли чётче, Дар в замешательстве отвёл взгляд.

Карвелл кашлянул, всем видом показывая, что хотел бы понять обстановку. Ула присела на самый краешек кресла возле мужа, чувствуя, что щёки покраснели, а дыхание участилось.

«Да что со мной такое! Остановись!» — одёрнула себя Урсула.

Не время было предаваться чувствам, но ладонь продолжала ощущать горячую кожу и напряжённые мускулы тела мужа, а сердце неровно биться. Чтобы отвлечься, Ула сосредоточилась на Карвелле, который ожидал объяснений. Для него история в замке оставалась неясным набором событий, печаливших воспитанницу. Он и смотрел на неё хмуро, точно спрашивал: «Плохо тебе, девочка? Куда ж ты попала на свою беду?» Лекарь тихонько прошёл к двери и запер её изнутри.

— Советник с сыном хотят убить лорда, — выпалила она, пока никто не помешал и не остановил.

— Леди Урсула!

Так и есть, Дагдару не пришлась по душе откровенность жены. На Карвелла он смотрел с подозрением и недовольством. Она повернулась к мужу.

— Карвеллу можно доверять. — Её резкий, решительный тон никак не сочетался с широко распахнутыми испуганными глазами. — Почему вы не скрылись в деревне? Зачем вернулись? Карвелл спрятал бы вас до полнолуния, провёл бы в лес…

Ула запнулась, подумав, что сказала лишнее.

— И что нам это даст? — саркастически скривился Дагдар. — Вы верите, что после ритуала появится волшебная сила и уничтожит Личвардов? Или из леса выйдет древний народ и освободит нас?

Эилис хмыкнул.

— Простите, милорд, но мы уже вышли.

— Кстати, откуда вы знаете о ритуале, леди Урсула? Эилис⁈ — Выразительный и напряжённый взгляд лорда остановился на лекаре.

— Только о ритуале. — Эилис спокойно улыбнулся. — Чужие секреты я храню. — На Дара он смотрел с отеческой нежностью.

— Почему не попытаться? — серьёзно парировала Ула.

— Сказки людей, верящих в невозможное! Какие древние, Эилис⁈ Какие ритуалы⁈ В детстве меня забавляла эта игра, но я давно вырос! — Дагдар ворчал, бросая недовольные взгляды на Кодвига: опасался, что тот проболтался жене о болезни.

Урсула легко угадывала движение мыслей мужа, но полностью согласиться не могла. Возращение в замок было безрассудством. Отказ от попыток завершить дело двадцатилетней давности — упрямством прагматика. Она и сама была такой.

— Нельзя было возвращаться, — настойчиво повторяла она.

— Я отвечаю за людей. — Дагдар немного успокоился: всё же Эилису лорд доверял. — Если бы я сбежал… Они способны на любую жестокость, чтобы вытащить меня из норы. Вы знаете. Да и прятаться я не собираюсь. — Сжав зубы, он помотал головой, тихо добавил: — Я не мог не вернуться в замок.

Ула сама бы поступила так же, но всё равно считала неразумным не воспользоваться случаем. Вернувшись, Дар подвергал себя опасности, и Урсула с тревогой ожидала новых козней от советника. Не смогла удержаться, взвилась:

— Проклятый долг лорда земель! Почему же⁈

— Здесь моя жена!

На неё он даже не взглянул, отвернулся в сторону, погладил собаку большой ладонью. Урсула выпрямилась, будто жердь проглотила. Сидела на краешке кресла, приходя в себя от удивления. Разве Скоггарду не безразлична навязанная жена?

Она Бидгар, а для него это клеймо, от которого не отмыться. Дагдар сдерживал ненависть, всегда старался избегать неприятных встреч в замке. Последнее время обстоятельства сводили их снова и снова, привели к вынужденному союзу. Их договор касался только борьбы с Личвардами. Никакой заботы или волнения друг о друге. Он успел недвусмысленно дать понять, что они чужие.

Она вспомнила юного слугу с посудой сегодня утром. Не по приказу ли мужа её опекают верные лорду люди? Допустим, в древних он не верит. Отругал Эилиса за фантазии. Но точно знает, кому можно доверять в замке. Они смотрят за лордом и за его женой. Мальчишка расскажет хозяину, насколько близко был Фин. Что если он видел, как Финиам давил на неё? Ула сцепила ладони, скрывая дрожь от жгучего стыда. Дагдар и так понял, что Личвард вёл себя нагло, но одно дело догадываться, другое — когда тебе рассказывают свидетели, что твою жену целовал другой мужчина, пускай только в шею, прижимал к себе, будто собственность.

«Вы не супруги, Ула. Не настоящие муж и жена. Скоггарду безразлично… Да, должно быть всё равно», — уговаривала она себя, но слабенький голосок в душе шептал, что Дагдара зацепил интерес Фина.

«Здесь моя жена», — произнёс Скоггард, выделил голосом слово «моя», случайно или намеренно снова обозначил принадлежность Урсулы себе. Подумав, она решила, что ей показалось.

— Справлюсь и без те… без вас! — Ула упрямо задрала подбородок.

Язвительный взгляд в ответ, чуть приподнятые широкие брови.

— Правда? — пророкотал Скоггард. — Так же, как сегодня утром?

Лицо Урсулы вспыхнуло, она плотно сомкнула губы, чтобы не наговорить лишнего. С языка готова была сорваться колкость, способная заглушить стыд.

«Несносный, невыносимый лорд! Когда успел узнать⁈» Она подняла взгляд на Эилиса, улыбающегося, с хрустально-чистым взглядом — воплощение невинности.

Древний хитрец держал в руках все ниточки, идущие от тех, кто «вышел из леса», как он выразился. Именно к нему стекались истории и факты. Жизнь замка раскрывалась перед Эилисом. Молчаливым, вроде бы непричастным ни к одной из сторон.

— Я остаюсь в