люди, которых Урсула никогда не встречала или попросту не замечала в замке. Слуги, тенью бродящие среди каменных стен. Неожиданно она подумала о том, что ценного для себя Дагдара охраняют не только Кодвиг и Рэдвиг. Она же видела двух садовников, что постоянно крутились рядом, когда лорд бывал в беседке. Незаметный возница, один и тот же, управлял экипажем. Дворовые — вереница повторяющихся лиц — занимались делами всегда неподалёку от хозяина. Это походило на безумие, но что-то начинало складываться в голове Улы. Помощников у Скоггарда, возможно, было больше, чем ей казалось раньше. Тихие, скрытые от жадных глаз Личвардов, неинтересные для советника и его сына, но работающие над единой целью, похожие, точно братья. Их ли смотритель называет «мы»? Могло ли это быть правдой?

Спрашивать Урсула побоялась. Сомнение оказалось сильнее. И она вспомнила еще об одной важной вещи.

— Вы что-нибудь знаете об украшении, которое было у отца Дагдара? Оно случайно попало ко мне сразу после рождения.

Она осторожно извлекла подвеску из-под одежды, показала Рэдвигу. Как и лекарь, он закрыл глаза, чтобы не видеть неяркого сияния тонкой пластины-листика.

— Спрячьте, прошу вас. Тайны жизни лучше не показывать открыто, если ты не истинный владелец.

— Дагдар настоящий владелец? Почему тайна жизни? Вещица может помочь нам? Я не могу снять цепочку. Порвать её, разрезать невозможно.

— Иногда силы для реальных дел мы получаем необычным способом. Бывает, что достаточно вспомнить, кто ты, чтобы победить врага. Не знаю как, но подвеска поможет вам. Она всегда принадлежала сильным… хм… сильным хозяевам.

— Эилис сказал так же. Украшение понадобится. Когда? Зачем? — Ула устала от недомолвок, но Рэдвиг и не собирался ничего разъяснять или действительно не знал подробностей. — Не понимаю, что изменится, если мы поверим в сказки про ведьмаков и проклятие.

— Иметь на руках все факты — правильно действовать. Я найду для вас одну книгу… — Он поднялся и направился к полкам, долго водил тонкими пальцами по неровным потёртым корешкам, продолжая говорить. — Для начала. Я рос вместе с Эилисом. Он не солгал вам. Мне было примерно семь, когда торговцы подобрали в лесу оборванного малыша. То есть меня. Я не разговаривал и не знал своего имени. Они не могли забрать меня с собой, поэтому оставили в ближайшем поселении. Одна женщина взяла меня в свой дом. В первое же полнолуние я взял нож и ходил по двору, напугав селян. Никто не пострадал, кроме меня. Я порезал себе руку. Это повторялось каждое полнолуние. У женщины были другие дети, и она испугалась. Кто знает, что придёт в голову больному ребёнку? Затем стало ясно, что я пытаюсь уйти в лес. Не разговаривая в обычные дни, в полнолуние я болтал без умолку, умоляя «пролить кровь».

— И вас продали? — Ула начала понимать.

— Добрая женщина вывела меня к дому старосты и просила совета. Есть такая традиция, когда за сложное или сомнительное решение берут на себя ответственность все жители деревни. Они называли меня подменышем, ведьмацким отродьем. Знахарь появился, когда уже решили оставить мальчишку в лесу. Он забрал меня. Бросил пару золотых монет на землю и увёл.

— Знахарь отвёл вас к жертвеннику?

— В следующее полнолуние свершилось необходимое. Кровь пролилась на камень в священной роще. И тогда я вспомнил, как оказался в лесу. Вспомнил, что ехал с отцом на лошади через проклятый лес. Он возил меня на ярмарку в Столмах.

— Другой конец земель Скоггарда!

— Далековато, правда. У отца были там другие дела. Кажется, он занимался незаконной торговлей. — Смотритель наморщил лоб и потёр его пальцами. — Неважно. Нас нагнали какие-то люди, думаю, что из-за дел отца. Его убили, а я удрал в лес. Бродил там не меньше суток. К ночи сон сморил меня. Проснулся я, дрожа от холода и чувствуя присутствие живой души. Стволы деревьев вокруг словно раздвоились, выпуская белые тени. Они окружили мальчика, прижавшегося к земле. Не враждебные, но ждущие и страдающие. Они шептали. Один коснулся меня.

— И вы чувствуете себя другим? Не человеком? — Урсула с любопытством поймала ясный, хрустальный взгляд библиотекаря.

Рэдвиг нашёл то, что искал, и положил на столик перед Улой тонкую книжицу — скорее сшитые листы, исписанные ровными крючковатыми буквами.

— Почему же? Я человек. Моей памяти немного больше, чем нужно; моих чувств и знаний хватило бы на нескольких человек, но в остальном мы люди. Пожалуй, немного другие, но не лучше и не хуже тех, кого не коснулись древние. Прочтите книгу, поймёте. И подумайте над моей историей. После ритуала крови я вспомнил, что видел в лесу. Как бы ни был мал Дагдар, он обязательно вспомнит. Тот, кто касался его, сохранил эти образы. Он видел, кто перебил стражу и убил отца. Это поможет ему избавиться от ненависти к вашей семье. Я уверен, что в этом деле замешан кто-то ещё. Дагдар Скоггард найдёт покой, а тот, второй, обретёт необходимую силу. Это важно.

— Поэтому Дару нужно в лес, — тихо проговорила Урсула, не доверяя самой себе, не веря в миф о древних.

Они исчезли задолго до рождения нынешнего поколения, стали легендой, но жили там, где теперь простираются земли Скоггарда и Бидгар. Почему бы им не оставить свой след на этой земле? Ула не знала, как сказка поможет избавиться от липкой паутины Личвардов, но почему бы не попробовать довершить ритуал?

47

В комнату Урсула вернулась глубокой ночью: они засиделись в библиотеке вместе с Рэдвигом, который угостил леди Скоггард взваром с пирожками и веселил разными историями. С ним было легко и спокойно. Она радовалась, что в замке рядом с Дагдаром есть и хорошие люди. О ведьмаках и тайнах леса смотритель больше не вспоминал. Вернувшись в комнату, Ула осознала, как сильно устала от переживаний и бесконечных раздумий. Она спрятала сшитые листы с записями под матрас, чтобы прочитать, когда голова будет достаточно ясной, и легла спать.

Открыв глаза утром, Ула с тоской подумала, что ей придётся спуститься к общему столу. Фин заподозрит неладное, если она станет постоянно избегать его и прятаться. Над замком и землями снова заволокло небо. Дождь накрапывал мелкой моросью. Ула не припоминала столь дождливой весны. Праздник начала лета всегда встречали при солнечной и сухой погоде. Яркие краски зелёного и золотого, тёплый свет солнца и радость от возрождения природы — это всегда нравилось Урсуле.