денек, – произнесла она голосом, весьма похожим на мой. Насколько по-иному могла сложиться жизнь, будь у меня хоть половина ее дерзости.

– А если бы я не сдала экзамен?

– Я бы сама привезла папу к тебе. У меня под рукой всегда есть мама – если что, она заскочит. И лекарства поможет принять, и побудет с Робертом, сколько нужно.

– Думаешь, ему понадобится что-нибудь особенное?

– По-моему, возможность повидать внука и есть самое особенное.

Мне нравился ее энтузиазм, который увлекал меня за собой. Массимо должен был вернуться только завтра. Даже если с папой начнутся сложности, я справлюсь еще до приезда мужа. А когда Массимо вернется, ему придется потерпеть папу всего несколько часов.

* * *

На следующее утро мы встали на рассвете, чтобы забрать папу сразу после завтрака в восемь часов, пока он не погрузился в повседневную жизнь дома престарелых. Увидев отца в приемной с горящими от волнения глазами, я и думать забыла о Массимо.

– Я еду домой? А где Ширли?

Я приучила себя блокировать боль, когда слышала, как отец с надеждой и оптимизмом произносит мамино имя. Привыкнув к этому, словно к микроскопической занозе, застрявшей глубоко под ногтем, я почти не ощущала покалывания.

– К тебе домой мы не поедем, зато навестим Сандро. – Я произнесла имя очень медленно, пытаясь увидеть, помнит ли его папа.

Он нахмурился и принялся теребить манжеты куртки. Я словно наугад тыкала во все выключатели, чтобы увидеть, какой из них зажжет лампу.

Я попыталась снова:

– К моему сыну, помнишь?

– У тебя есть сын! – И его старое лицо просияло, а я позволила себе помечтать, как папа сидит и рисует вместе с Сандро.

Потом он заметил Мэгги, и мы сыграли обычный спектакль со знакомством, который невестка, благослови Господь ее сердце, исполнила с самообладанием, как будто делала это в первый, а не в двадцать первый раз. Она взяла папу за руку.

– Роберт, пойдемте со мной к машине, ладно? А Лара пока поболтает с медсестрой.

Папа не переставал меня удивлять.

– С удовольствием. – И он слегка поклонился.

Я не знала, как отец отреагирует, увидев меня за рулем, но Мэгги была великолепна: она села с ним сзади и стала болтать о цветах вдоль подъездной дорожки к дому престарелых. Разительный контраст с Анной. Свекровь в последний раз видела моего папу задолго до того, как он перестал узнавать людей, когда в голове у него еще только-только начинало путаться. И всякий раз, когда он говорил что-то капельку странное, она махала рукой и заявляла: «Я не понимаю, о чем ты говоришь, Роберт», а мой бедный старый отец замирал, копаясь в отказывающих мозгах и выискивая подходящие слова, дабы объяснить свою мысль, а затем и вовсе погружался в молчание, предварительно пробормотав, что в последние дни стал немного забывчив. Но Мэгги, для которой знать моего отца в пору его благополучия было немыслимой роскошью, инстинктивно понимала, как вести разговор на понятные для него сейчас темы.

Заставляя себя чаще смотреть на дорогу, а не в зеркало заднего вида, я слушала папу.

– У меня дома растут такие рудбекии. Но лучше всего мои мальвы, темные, почти черные. Ширли их любит. – Как беспощадна болезнь: отец помнил, какие цветы росли у дома во времена моего детства, но забыл, что у меня есть сын.

Я надеялась, что наша авантюра не окажется ужасной ошибкой. Хоть Мэгги и твердила, что Массимо должен быть благодарен, поскольку ему не придется терпеть папу круглыми сутками, мужу были не по душе сюрпризы, которые он придумывал не сам.

Когда папа пропел «На цыпочках сквозь тюльпаны», не забыв ни словечка, Мэгги подмигнула мне в зеркале. Видя его таким оживленным, таким радостным, я перестала опасаться реакции Массимо.

Мне действительно стоило брать пример с Мэгги и следовать ее жизненному принципу: «Кто скоро бежит – часто спотыкается».

Так или иначе, я хотя бы пойму, действительно ли Массимо изменился.

Глава сорок первая

Мэгги

Нечасто мне случалось с удовольствием думать: «Ай да я, что за молодчина». В основном, оглядываясь назад, я ругала себя: «Вот же дубина чертова. О чем только думала?», что обычно происходило, когда за меня думали текила или водка. Сейчас же, когда Лара припарковалась идеально, а Сандро выскочил из дома Анны, подпрыгивая от восторга при виде дедушки, мне захотелось на радостях пуститься в пляс.

Я оставила Лару устраивать Роберта и поехала за мамой. А когда вернулась, Сандро учил Лупо давать лапу деду, которому, похоже, нравилось ощущение собачьей шерсти под рукой, и он продолжал гладить пса. Видать, не зря старики с собаками живут дольше. Я радовалась, видя, как Сандро справляется с Лупо: разительное отличие от того перепуганного малыша, который прятался в домике на дереве. Лара снимала видео, лицо ее светилось радостным предвкушением, как будто она в первый день двухнедельного отпуска вышла на солнечный пляж.

Мама была в восторге от возможности поучаствовать, суетилась вокруг Роберта, напевая песенки, которые знала с шестидесятых, и подзуживала его присоединиться. Но было видно, с каким скрипом работает разум старика, словно заржавевший музыкальный автомат, перебирая забытые пластинки и часто хватая не ту, но иногда находя и нужную. Атмосфера напомнила мне уличную вечеринку: мама покачивала бедрами, а Роберт хрипел: «Хелло, Долли!» Не хватало разве что британского флага и кусочков торта «Виктория» на картонных тарелочках.

Только я вознамерилась внести свою лепту в общее веселье, как появился Нико с напряженным лицом.

– В садовом центре взломали один из складов. Нужно поехать в полицию и сообщить, что пропало.

– А как же региональный финал Франчески?

– Она будет безутешна, если пропустит его, но вряд ли я успею вовремя разобраться с полицией. Да еще и Массимо так некстати умотал.

– Ты хочешь, чтобы я отвезла девочку?

Облегчение на лице мужа сменилось растерянностью: как сообщить дочери? Честно говоря, я устала от танцев с бубнами, которые нам обоим приходилось исполнять, чтобы Франческа не лезла в бутылку, но мне совершенно не хотелось в субботу тратить четыре часа на поездку до Портсмута и обратно ради девчонки, которая будет сидеть рядом и дуться, как мышь на крупу. Поэтому я заявила:

– У нее есть два варианта. Либо она смирно едет со мной, либо пропускает соревнования.

Нико кивнул:

– Пойду скажу ей. – И поцеловал меня. – Спасибо.

Я попрощалась, едва скрывая огорчение, что вместо веселого дня в приятной компании опять придется строить из себя заботливую мачеху/шофера.

Нико, очевидно, хорошенько настроил дочь, потому что, когда я зашла за ней, Франческа проявила нешуточную любезность, поблагодарив меня. Господи,