их дочь вернется. Моя Лилия беседовала с ними очень мило, задавала вопросы, как они живут, неужели действительно собирают ключи и так далее. Я сперва нервничал от всего этого, но потом Старый Чтец отвлек меня каким-то разговором.

После уборки на кладбище прошло совсем немного времени, и Лилия вдруг попросила меня сводить ее в гости к моим родителям.

– Это зачем? – Мне совсем не понравилась эта идея.

– Ну, это неправильно, – сказала Лилия. – Что вы как-то отдельно, хотя живете рядом. Ты что, скрываешь меня от них? Мы же с ними так хорошо поговорили на кладбище. Надо навестить их. Они ведь всегда одни.

Заново рассказывать историю своего детства и тягостных чувств, вызываемых ею, совсем не хотелось, а обижать Лилию – тем более. И я счел за лучшее сводить ее к родителям. Это было проще, чем разъяснять ей, что я регулярно у них бываю, приношу деньги, но стараюсь никак не посвящать их в свою жизнь, тем более что им на нее глубоко наплевать.

Родители очень обрадовались нашему визиту, можно сказать – встретили с распростертыми объятиями. «Какая хорошая девушка!» – восхваляли они Лилию, с чем я, впрочем, как раз был вполне согласен. Мне было тяжело все это выносить, и я непрестанно напоминал себе, что все ради Лилии. Сидел на кухне, пил нашедшийся в кухонных шкафах доисторический ликер и, пока предки проводили моей девушке экскурсию по комнате Лилии, старался не вспоминать о годах, проведенных в этом месте. Сложно, что и говорить – почти вся жизнь здесь прошла… Если подумать, неплохая жизнь. Меня никто не бил, не попирал в правах. Но обо мне никто и не заботился, никому не было до меня дела. Что ненамного лучше.

Когда мы с Лилией возвращались домой, я заметил, что она постоянно поправляет свою серебряную цепочку, опоясывающую ее шею, как будто та вдруг стала весить тонну.

– Все в порядке? – спросил я.

Лилия почему-то помялась и тихо проговорила:

– Да. – И снова потянула за цепочку.

Всю следующую неделю я был погружен в работу. Мне понадобилось отыскать очень редкую книгу, и я ежедневно навещал Альберта, прохаживался по связям моего старого заказчика-эзотерика, искал контакты людей, которые хоть мельком упоминали о книге в прессе или интернете. Наконец мне удалось найти нужного человека и договориться с ним, что он пришлет мне книгу по почте.

Домой я вернулся в самом благом расположении духа и предвкушал, как обрадуется Лилия, которая всегда и во всем мне сопереживала. И я не могу найти слов, чтобы описать свои ощущения, когда, войдя в комнату, застал ее за сбором вещей.

– Маркус, – сказала она, продолжая упаковывать сумки и даже не посмотрев в мою сторону. – Я должна уехать.

Некоторое время я молча наблюдал за ней. Потребовалось немало сил, чтобы выйти из ступора. Когда мне это удалось, я попробовал прокрутить в голове события последних дней. Я ее чем-то обидел? Нет, все было как обычно. Я не давал никакого повода. А она ни намеком не давала понять, что что-то не так.

– Почему? – наконец спросил я. Получилось так тихо, что я почувствовал к себе презрение.

– Дело не в тебе, Маркус. – Она по-прежнему на меня не смотрела. – Просто я сделала, что должна была, и теперь мне нужно вернуться.

– Я могу поехать с тобой.

– Нет, не можешь.

Она была права. Я ведь Чтец.

Внутри у меня все похолодело. Но, по крайней мере, это были какие-то внешние причины… Дело не во мне… Возможно, думал я, у меня есть шанс все исправить.

Но в тот момент я не был способен размышлять здраво и ушел, не сказав ни слова. Для начала нужно было успокоиться и только потом все серьезно обдумать.

Ноги сами привели меня в парк, где мы впервые встретились и куда с тех пор ни разу не заходили. Чувствуя невыразимую тоску, в сто раз более мощную, чем ту, что вызывал ангел Амбросио, я разглядывал пустые дорожки и грязные газоны, на которых из-под почти оттаявшего снега выглядывала жухлая трава. Была ли жизнь без Лилии? Я любил ее. Я привязался к ней. Я ни за что не хотел с ней расставаться. Настолько, что, пожалуй, готов был бросить все и поехать за ней. Предать Асфоделя… Я с омерзением почувствовал, что вполне способен на это.

Эти ужасные мысли отрезвили меня, правда, от этого стало еще хуже. Я понял простейшую вещь. Лилия не знала, что я был Чтецом. Почему же она сказала, что я не могу поехать с ней? Вывод напрашивался один: потому что она этого не хотела.

Я еще не знал, что мой мир не рухнул. Ему только предстояло рухнуть – здесь, в этом парке.

Выйдя к тому месту, где я встретил Лилию, а когда-то, кажется, целую жизнь назад, и троеградца, я услышал тихие голоса и характерные звуки, сообщающие о том, что кто-то копает землю. Меня это так удивило, что я немного отвлекся. Никаких уборок здесь точно не планировалось, да и не время было для них, ведь еще не сошел снег.

Я пошел на голоса, стараясь не издавать лишнего шума. Неподалеку от тропы, среди деревьев, сидели двое. Снега там не было, об этом заранее позаботились. Мужчина и женщина, которых я видел со спины, что-то выкапывали или закапывали – их локти двигались, и я слышал, как металл врезается в землю.

– Мне уже надоело, – уныло проговорил мужчина. – Зачем нам это делать? Можем оставить так. Все равно сюда почти никто не ходит.

– Ходит. Лучше приведем все в порядок. Это же несложно, – ответила женщина.

Ее голос показался мне смутно знакомым. Я осторожно выглянул и по темной шевелюре женщины и ее широкой спине предположил, что это родственница Лилии – та самая, у которой она жила поначалу.

Какое-то время они молча работали. Я стоял за деревьями, не зная, стоит ли подойти к ним. Я уже почти решил уйти, но тут мужчина сказал:

– Сил нет! Зачем она вырыла так много?

– Искала свои ключи.

– Если она потеряла ключи, они явно не могли зарыться в землю.

– Она сама их зарыла. Когда была маленькой. Знала, что нужно будет вернуться, и зарыла в парке. Но столько лет прошло, сам понимаешь. Забыла. Вот, пыталась найти. Весь парк перерыла. Но не нашла.

– И искать больше не собирается?

– Больше не нужно. Маркус провел ее в квартиру. Она взяла оттуда то, что нам нужно. Кстати, и родителей своих повстречала, как и хотела.

– Подожди, каких родителей? Разве наш Отец