Полковник вытащил из кармана оторванный рукав и наотмашь хлопнул им по штанине.

У Порка рот разинулся от возмущения, а розы попадали из рук. Убитым голосом он произнес:

— Да, мисс Скарлетт, пойду смажу ворот.

Когда они с полковником вошли в столовую, Скарлетт извинилась:

— Боюсь, после визита солдат Шермана здесь несколько неуютно.

— Последнее мое прибежище поводов для гордости не давало вовсе.

Скарлетт провела полковника в гостиную.

— Прошу извинить меня. Пойду распоряжусь насчет обеда для вас.

Опершись коленом о табурет, Мамушка мыла окно в кухне.

— Мамушка, подай нам те кукурузные хлебцы. А возле дуба за колодцем есть сочные ростки.

— Мисс Скарлетт, те хлебцы на ужин.

— Мамушка, джентльмен — наш гость.

— Видала я этого молодчика из окна! — фыркнула Мамушка. — Разве джентльмены разгуливают в сюртуках с оторванным рукавом?

— Он специально оторвал рукав, чтобы его не принимали за пособника.

— И впрямь, так-таки и оторвал? — Мамушка покачала головой. — Боже милостивый!

Она спустилась с табурета и отправилась собирать ростки.

По черной лестнице Скарлетт взлетела к себе в спальню. Из надтреснутого зеркала на нее смотрело совсем не по-дамски загорелое лицо, но волосы были чисто вымытые. Молодая женщина распустила пучок и причесалась так, чтобы локоны обрамляли лицо. Потом мазнула за ушком драгоценными духами — сначала за одним, потом за другим.

Из своей спальни вышел в ночной сорочке и сапогах для верховой езды Джеральд.

— Не видела Эллен? — нетерпеливо спросил он. — К четырем часам нас ждут в Двенадцати Дубах. Джон хотел бы со мной пропустить стаканчик до ужина.

— Я напомню ей, отец. А теперь, прости. Я занята с гостем.

— Не поприветствовать ли мне его?

— Не стоит, отец. Ни к чему утомляться перед поездкой в Двенадцать Дубов.

Джеральд погрозил пальцем.

— Не забудь напомнить матери, — сказал он и закрыл за собой дверь.

В столовой Мамушка выставила еду, предназначавшуюся всем на ужин.

Полковник Раванель произнес:

— Вы щедры.

— Боже, полковник, до войны Тара славилась гостеприимством.

Чтобы не глядеть на горку еды на его тарелке, Скарлетт спросила, не проезжал ли он через Атланту.

— Ни одного целого дома от Уайтхолла, — Полковник отправил в рот целый пучок свежих ростков и с наслаждением захрустел, — Центр города уничтожен.

— А вокзал? Перрон?

— Янки обложили его соломой и подожгли. То, что не спалил огонь, было потом подорвано и разнесено в щепы фанами, — Раванель невесело улыбнулся, — Только генерал-янки мог считать сожжение беззащитного города подвигом.

Атланта разрушена? Скарлетт не могла о таком даже подумать. Атланта была средоточием энергии и изобретательности. Если ее больше нет — на что надеяться Югу?

Полковник угадал направление мыслей Скарлетт.

— Подняться нам не дадут. Все эти саквояжники и их пособники держатся на штыках юнионистов. А те хотят, чтобы белыми правили ниггеры.

Скарлетт пыталась заставить себя не провожать взглядом каждую вилку, отправлявшуюся ему в рот.

— Если даже такие смельчаки, как вы, впали в уныние, что же остается делать остальным?

— Смельчаки вроде меня… — Раванель горько рассмеялся, — Просто романтические глупцы, сражающиеся с ветряными мельницами, — Он отодвинул пустую тарелку и вытер рот оторванным рукавом, — Вряд ли у вас остался бренди…

— Боюсь, только спирт.

— И?

— Мы используем его в медицинских целях.

— Я перестал быть сильно разборчивым.

Скарлетт пошла на кухню за кукурузным виски, который она прятала от Джеральда. Мамушка спросила:

— Разве джентльмен заболел?

Наследник Фишер удовлетворенно глотнул кукурузного виски и улыбнулся Скарлетт.

— Как же давно не был я в компании леди, вдобавок такой милой!

Скарлетт скромно потупилась.

— Два долгих года… Уже почти забыл…

Скарлетт не помнила, когда ела досыта.

— Теперь я сожалею о той… встрече в Атланте. Непрошеный совет вам, дорогая миссис Гамильтон: не соглашайтесь на чествование. От глупых комплиментов просто некуда деться. В ваш дом я пришел, устав от лести, от себя самого, к тому же слишком много выпив. Скарлетт, — вы позволите называть вас Скарлетт? — вы были единственным ясным моментом в тот день, а вместо благодарности я оскорбил вас. Прошу, извините меня. — Раванель усмехнулся воспоминаниям, — «И забирайте ваш оркестр с собой!»

Скарлетт предложила ему то, что до него предлагала многим усталым оборванным путникам, однако на сей раз покраснев. Ни один из них не был наследником состояния Фишеров.

— Сэр, можете остаться в Таре на ночь. Мелани Уилкс будет рада узнать от вас новости. Мы давно ничего не слышали о ее муже.

— О, с ним наверняка все в порядке, — беззаботно сказал полковник, — Люди вроде Уилкса живут вечно.

Скарлетт и глазом не моргнула.

— Если вы закончили трапезу, я хотела бы показать вам Тару.

Тара была воплощением мечты Джеральда О'Хара. Ее беленые кирпичные стены и широкая крыша должны были укрывать детей, родных и гостей, нашедших приют у Джеральда. «Никаких финтифлюшек, — говаривал он жене Эллен, — Простой удобный дом. Всякие гостиные-мостиные, всякие отдельные апартаменты для членов семьи не по мне: для кого же дом, как не для членов семьи?» А когда Эллен захотела танцзал, Джеральд лишь фыркнул в ответ: «Разве мы не можем потанцевать у себя в салоне, миссис О'Хара, когда нам взбредет в голову такая прихоть?»

В Таре не было подвала. Если Джеральд О'Хара чего и страшился, так только змей, а в подвале, по его неколебимому мнению, они бы непременно завелись.

Зато Джеральд устроил два крыльца — переднее и заднее: «посидеть вечерком». Из спальни Джеральда дверь выходила на балкон, откуда владелец Тары мог ясным утром созерцать зеленеющие и цветущие хлопковые поля на красной глинистой почве и подъездную аллею с каштановыми саженцами.

Фонари в свинцовой оплетке и полукруглое окно над входной дверью были уступкой Джеральда вкусу жены.

Но если дом Джеральда не сильно пострадал от войны, его плантация была полностью уничтожена.

— Наши пекановые деревья давали самые маслянистые орехи во всем округе Клейтон. На них всегда висели качели для детей. Янки спалили пеканы. И качели вместе с ними, — сказала Скарлетт. А вон там стоял хлопковый пресс.