– Была? Счастлива? О да. Абсолютно. Я и теперь счастлива. Вот только… Переносить это счастье мне порой… невмоготу.

– Екатерина Владиславовна…

– Все, Дмитрий Петрович, рандеву окончено. Идите, Митя. Вам есть куда идти, значит – вы не только счастливы, но и очень молоды. Настолько, что еще не знаете об этом. И – не вздумайте меня жалеть.

Ланевская улыбнулась мимолетно, словно невесомое облачко вдруг появилось в знойном летнем небе и – исчезло:

– Жизнь дается многим, а старость – только избранным.

Где-то за Москвой уже вставало солнце, а над столицей пока всего лишь – брезжил рассвет: серый, прозрачный, и неведомо еще было, чем он станет и во что превратится – в день, затянутый тучами, теплый и душный, в день яркий и залитый синевой высокого неба или – в день тягостный и мутный, наполненный выхлопами автомобилей и смогом недальних торфяников.

Корсар летел на мотоцикле в сторону «поместья Волина», как он про себя «окрестил» ту заимку. Вариантов было всего два: Волин и Ольга – «Добрые Гэ», а те, кто запустил следом за Корсаром рептилиеподобных человекообразных, судя по глазам, обученных «решать вопросы», напротив, «Гэ Злые». И злые они не по определению, а по ситуации – отношения к Корсару и их непременной выгоды – расправиться с Волиным и Ольгой. Почему до сей поры не расправились? Видно, нужно от них что-то. Он, Корсар, стал – помехой и досадным недоразумением. От него решили избавиться и только потом толковать с «великими».

Или все наоборот. Хоть и не хочется в это верить, а допустить такую вероятность не просто следует, а – надо. Скажем, Корсар зачем-то был нужен Ольге и Волину, и под видом лечения с ним произвели то, что в разведке и психологии называется «экстренным потрошением» – вынули из сознания и подсознания что-то очень важное и нужное для них. А уж что для них важно и нужно – это сам бог свят разберет, больше пожалуй что и никто. И – по ненужности означенного Корсара, который по природной любознательности вспомнил и лабораторию, и завод – так и тянуло произнести «синтетических душистых веществ» – куда там! Вещества те – хоть и синтетические, но точно не «Шанель» и не «Кензо» – штука убийственная и дорогая. Потому и дорогая, что убийственная. Так часто и бывает.

Корсар катил на огромной скорости, и мыслей не было никаких. Позвонить генералу Игнатову? Попросить – чего? Помощи, сочувствия, сопереживания? Огневой поддержки?

Если он правильно все понимает, ситуация, предоставленная сама себе, имеет тенденцию развиваться от плохого к худшему. Но здесь ситуацию решительно формируют: он, Корсар, Волин, Ольга, ненавязчиво пригласившая его в дом, где – уж неизвестно как там в медицинском плане, а в общечеловеческом – продемонстрировали в рамочках и с завитушками обе таблички. И лаборатории вээндэ, подчиненной некогда НКВД. И завода медицинских препаратов списка «А» и «Б», подчиненного КГБ.

Невзирая на плотный и упругий поток, Корсар не смог удержаться – расхохотался: вот, ёшкин кот – стихами стал думать! Если это и есть дар от Волина, то… Не, лучше без него. Быть в наши времена поэтом – это нужно иметь чугунную голову – пробивать ею двери спонсоров и стальное сердце – дабы вышучивать все и вся и прибаутничать везде – иные поэты нонче склонны помирать с голоду. Впрочем, как и прозаики. У тех – одна беда: пишут длинно! Кто сейчас из нового поколения способен прочесть что-то длиннее эсэмэски? То-то и оно.

А где святое искусство? Как всегда, в музыке. Она – не требует перевода на языки и наречия и воспринимается душой.

Словно не вполне соглашаясь с этой в общем-то вздорной мыслью, мимо Корсара с ревом промчался навороченный «бентли», из полуоткрытых окон которого слышалось вездесущее теперь «умца-умца-умца-ца…». Точно. В размышления стоит внести коррективы. Музыка воспринимается или душой, или – задницей. Причем воспринимающих второй вариант настолько же больше, насколько песен в стиле «шансон, мля» больше всех остальных, вместе взятых, включая неаполитанские.

И здесь, даже сквозь упругую мощь встречного воздушного потока Корсар услышал нежные переливы струнных инструментов. Моцарт, один из светлых гениев современности – после разговора с Екатериной Владиславовной Ланевской Корсар смело записал себя в современники Моцарта. Ну и – Сальери, разумеется. Куда ж они – один без другого?

И только спустя минуты две пришла здравая мысль: гениальная мелодия гениального австрийца звучит не в уникальной музыкальной памяти культуролога Дмитрия Корсара, а – из его мобильного, чудом, вместе с ноутбуком, избежавшего затопления и безнадежного умирания в безвестной речушке. Зачем, Корсар теперь и сам не знал, но в последний момент перед выездомпобегом с асиенды Волина он взял да и засунул портативный компьютер и телефон в плотный пластиковый пакет – к деньгам, что ли, ближе? Или голова, в том месте, где кость, явственно ныла, указывая приближение грозы? И он решил умную технику уберечь от сырости? Сейчас он узнает: может, и зря.

Корсар тормознул, чуть съехал на обочину; кто-то дозванивался до него с упорством механического робота имени МТС: «Мы благодарим вас за то, что вы всё еще остаетесь нашим абонентом, и хотим предложить вам новую услугу, дороже прежних, зато – прикольная и выглядит совершенно бесплатной, как «стерлядь» на Ленинградке… Почему? Да потому что у других компаний они выглядят – по тарифу!»

Корсар вынул продолжавший радовать бодрой классикой утреннюю Москву телефон, раскрыл ноутбук, увидел, откуда звонят – с всуе упомянутой Ленинградки, хмыкнул про себя и только потом узнал номер. Почувствовал, как изморозь прошла по телу, и только потом принял вызов, с опаской поднес мобильный к уху.

– Корсар! Ты? Отзовись! Трезвоню минут пять уже! Ты? – услышал Дима.

– Ну так елки ж с палками и другими деревами… – только и смог выговорить Корсар.

– Димон! Живой! Здоровый! Трезвый! Да ёрш твою медь! А я уж было подумал…

– Сашка… Буров… Ты сам-то как?! Здоров? Ты – где?

– На одной съемной своей хатке. Во избежание, так сказать. Не, ты не подумай чего, я не женат официально, но подруга у меня – зверь-пантера, и даже если я ей справку от врача принесу по всей форме…

– Бурый, не части! Я сегодня из теленовостей узнал, что тебя убили!

– Вчера!

– Ну да, вчера, конечно. Сбили машиной. И я набрал твой мобильный и видел в прямом эфире, как твой сотовый дребезжал рядом с накрытыми простыней носилками… Это был ты?

– Это был я. Но не в виде тела, а просто без сознания. Все верно. И это был мой сотовый. И сбили – меня. Но – не до смерти! Прикинь?! Суки! Не нашлось еще того грузовика, чтобы меня до смерти забодал!

– Погоди, Сашка…

– Что годить? Сотрясение мозгов у меня. Башка чуть трещит, но это – не беда. Мозгов у меня не много, вот они и сотряслись слегка. Из больницы я, само собою, сбежал… Они, наверное, осерчали, но потом поймут, что я – прав на все сто. От глупости – не лечат, скажи? Не, лучше молчи. Мочить-то ведь тебя мылились… Со мной – просто попутали, суки! Ты хоть это… осознал?