– Мне объяснили. Жестко, но доходчиво.

– Слушай. Давай этих доходчивых вытащим на солнышко и потолкуем, а? Разъясним, так сказать, кто здесь Шариков, а кто – сова! И по закону, и по понятиям, и по жизни! Тебя ищут, Корсар?

– Спроси что-нибудь попроще…

– «Ищут пожарные, ищет милиция… Про себя, «покойного», я передачу не посмотрел – действительно с отшибленной башкой под простыней валялся, и эскулапы или те, кто там рядом ошивался, решили, что мне – кранты… В смысле – тебе. А вечером я из больнички утёк, и дома уже – ну, на холостяцкой своей хатке, видел по ящику, как про тебя, маньяка охального и сексуального, вещали! Тоже вчера.

– И зачем ты мне всю эту лапшу на уши вешаешь, Бурый?

– Как это – зачем?! Почему – понятно, у меня мозги сотрясенные, а зачем? Затем! Нужно тех, кто тебя ищет, – найти первыми! И – огорчить по-взрослому. Ты «огорчать по-взрослому» всякую нечисть не разучился?

Корсар вспомнил ночные гонки в грозу, разводы высокооктанового бензина по воде, шуршание беглого пламени, оранжевый всполох взрыва…

– Да вроде нет. Слушай, Бурый, а ночные новости или утренние ты смотрел?

– Мельком. На наших каналах только повторы вчерашних выпусков, про твои сексуальные окаянства с библиотекаршей…

– Она была корректором.

– А я про что. В тихом омуте, понимаешь… Вот. А для новостей CNN ты рыба слишком покамест мелкая. Не, это не я так думаю, это они пока так думают. Может, разубедим?

– Взорвем Останкино?

– Вакх! Ты чё такое суробишь по телефону в прямом эфире?! Так тебя не только пожарные с милицией искать будут, но и ФБР с ФСБ и Пентагон с ЦРУ! Только не говори: «Флаг им в руки!» Вот сто ершей в задницу – это… Что ты молчишь? Выше голову! Встряхнем этот сонный мелкий двенадцатимиллионный городишко… Пусть не думает себе…

– Ты как себя чувствуешь, Бурый?

– Ты в смысле – головы? Или думаешь – пьяный? Выпил. Но немного и вчера. Чуть меньше, чем позавчера. А сегодня – как стекло в оптике. Кстати, я на «лендровере», и железа у меня – полный кузов. Если нужно – еще бойцов подтяну.

– Не надо.

– Корсар, ты хоть выяснил, пока я типа в коме лежал, кто пытался тебя замочить?

– Partly. Fifty fifty.

– Умный ты, Корсар, – спасу нет. И всегда был таким. Все беды – они от ума.

– От ума – горе бывает. А горе – не беда.

– Горе – это у писателя Грибоедова, царство ему небесное. И не от ума. А напротив. От бестолковости. Тетку, что от мужа-мусульманина сбежала, он в посольстве российском приютил. Пионер прямо юный! Он не мог поступить иначе! И он – не поступил иначе! И что в результате? Толпа посольских – на клочки порвала, барышню, я чаю, он тоже не уберег, а жена его, грузинка, труп мужа получила. Уже изрядно припущенный труп, надо сказать. А император, он же самодержец всероссийский Александр, – алмаз «Шах»! Всем сестрам – по серьгам. Уж от ума это или от чего другого – не ведаю. А только меньше знаешь – легче спишь. А уж живешь дольше – и подавно.

– Ты кроме водки что, чифирил?

– Было немного. Взбодриться. Что, язык – как помело?

– Есть немного. Даже не немного – пурга!

– Бывает. Не, Корсар, ты скажи, мы на дело – скачем?

– Обязательно.

– Тогда – чего ты меня томишь! По коням, мля! Ты – где? Только не говори «здесь», я – не ФСБ, сканера-поисковика у меня нету… Вернее, есть, но не с собой и не сейчас.

Корсар посмотрел на схему на экране лэптопа: сейчас его искали по меньшей мере три серьезные – конторы? организации? заказчика? И программист, честно говоря, полученные деньги отработал. На все триста процентов. Как он сказал? «Вас не смутит, если телефон будет не с московской регистрацией и все разговоры выйдут чуть-чуть дороже, потому что изначально будут в роуминге?» Что мог ответить прошлой ночью Корсар этому «внебрачному сыну Гейтса»? Что у него на кармане около трех миллионов или чуть больше? Если пересчитать на зелень? Что всей жизни, отмеренной ему тогда, осталось часов семь? И оттого – начхать длинно и со вкусом, сколько будет стоить один звонок?

Фишка неведомого компьютерного гения, усовершенствовавшего типовую программу сокрытия абонента, состояла в том, что его, Корсара, – если уж засекали его выход в сеть и живой голос, – даже ошень целенаправленным людям, обладающим ошень продвинутой «техникой и технологией», нужно было искать не только среди всех абонентов МТС Москвы, а – среди всех абонентов Центрального Федерального округа, куда, кроме самой дорогой столицы и ее не менее дорогой области, входило еще три десятка городов, из которых по меньшей мере три – миллионники, а остальные – тоже не маленькие и не хилые. Круто? А то! Как – рождественский гусь в Пруссии при кайзере Вильгельме!

– Слушай сюда, Бурый. Пересекаешь все кольца наискосок, и встречаемся близ кольцевой, станешь, когда тепло…

– Не понял? Когда рассвет?

– Слушай, наше дело телячье: прокукарекал, а там – хоть не рассветай вовсе! Когда тепло! Вникнул в великий и могучий русский язык! «Который во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей Родины… лишь один мне надежда и опора»…

– Тургенев? Ну да, Иван Сергеевич. Он был резидентом Генерального штаба русской армии. Об этом я что-то читал…

– Бурый! Проснись! И – пой! После слова «резидент Генерального штаба» к прослушке нашего разговора на автомате подключились через спутники – Антитеррористический комитет ФСБ РФ, внешняя контр разведка ГРУ Генштаба, Агентство по национальной безопасности США, ЦРУ – как без них, МИ-8 и масса неопознанных и непознаваемых контор! Это – кроме впрямую заинтересованных лиц!

– И незачем так орать!

Корсар его реплики даже не расслышал:

– Которые заинтересовались нами после твоих слов «посольство» и «толпа посольских чиновников – на клочки порвала»! Это все – довесок! А ты добавь тех, реальных, кто меня решил убить злонамеренно и без сантиментов, а тебя, соответственно, по ошибке и случайности. Кстати, если бы у них получилось – тебе было бы без разницы, Бурый, ухлопали бы тебя вместо кого-то или – целенаправленно. Вот так как-то.

– Корсар, ты так долго говоришь, чтобы дать им возможность засечь твое местонахождение? Или – дать понять, что имеют дело с образованным, хотя и велеречивым человеком?

– Бурый, если ты научился выговаривать слово «велеречивый» – мы их сделаем! А до остального… Я предпринял меры предосторожности, знаешь ли! А вот ты перед нашей встречей – покрутись по проулкам центра. Хвосты стряхни и электронные игрушки на автомобиле – не поленись, пошукай, ладно?

– Да убедил, чего уж! Встречаемся в районе… метро «Тургеневская», что ли?

– Идиот! И это – не к Достоевскому, это к тебе! Встречаемся, когда тепло! Вспомни!