— Переведи, я так и думал. Полицейские всех стран одинаковы. Мы твердо стоим на страже законов и общественного порядка. Как сказал ваш Маугли, мы все одной крови.

Про Маугли Лена опустила.

Затем мы осмотрели служебные помещения. Боб показал офисную технику. Начал излагать детали оперативной работы. Виктор заскучал, поинтересовался, где туалет. Догнал нас, красный и взволнованный.

— Может быть, — спросили американцы, — хотите посмотреть нашу тюрьму? Здесь рядом. Съездим ненадолго.

— Годика на два-три? — почему-то спросил Виктор.

Коллеги заулыбались.

— Ну что, глянем на каторжную жизнь заключенных в мрачных застенках и казематах?

Мы с Леной не возражали.

В конце встречи принесли сувениры. Красочные нашивки и штук тридцать ручек с эмблемой полиции.

— Мы взяли несколько шевронов. Виктор вытянул из коробки три ручки и разделил между нами.

— Берите еще.

— Хватит, — сказал Виктор.

— Давай возьмем, — говорю.

— Скромнее ведите себя. Неудобно, — шипит Виктор.

Мы прощаемся и выходим на улицу. Ждем Боба. Через пять минут он обещал отвезти нас в тюрьму. Подставляем лица под яркое солнце.

— Ты чего от ручек отказался? — спрашивает Лена. — Нормальные сувениры.

— Достаточно, — отчего-то разозлился Виктор. — Неудобно брать столько.

— Нет, серьезно. На тебя это не похоже.

— Хватит, — Виктор откинул полу милицейского кителя, сунул руку в карман и вытащил из него горсть ручек.

— Виктор, ты с ума сошел! Ты их спер?

— Ну почему спер? Так зацепил на ресепшене мимоходом, возвращаясь из сортира. Чисто автоматически.

— О господи! — Лене становится плохо.

— Откуда я знал, что они так расщедрятся? — оправдывается Виктор.

Прибыли в местную тюрьму. В сопровождении дежурного офицера прошлись по этажам. В целом понравилось. Чисто, просторно. Зашли в женское отделение. В камере около десяти коек. Заняты не все. Форма Виктора и здесь произвела впечатление.

— С кем это вы, лейтенант? — интересовались молоденькие узницы.

— Это русский полицейский.

— На чем вы его застукали?

— Сколько ему дали?

— Он не для отсидки.

— Для чего же?

— Крепить мир и дружбу. По обмену опытом. Вы разве не слышали? По утвержденной программе мы с русскими меняемся заключенными. Их арестанты приедут к нам. А вас отправят в Сибирь.

Заключенные отшатнулись:

— Не имеете права.

— Не всех конечно. Только добровольцев. Есть желающие по обмену в Сибирь?

Дураков не было.

— Имеется другое предложение, лейтенант. Оставьте русского офицера у нас.

— Хотя бы на ночь.

— Для чего он вам?

— Меняться опытом!

— Будем крепить мир и дружбу!

И смех, как в нашей тюряге. Лена перевела.

— В общем, я не против, — сказал Виктор дежурному офицеру.

— Что он сказал?

— Он согласен.

Обе женские камеры ликовали. Молодые негритянки просили остаться именно у них. Посыпались другие варианты.

Общий смысл: русский офицер не пожалеет.

Мы осмотрели еще несколько многоместных камер. В них — приличные койки, душ, комфортные санузлы. Рядом с общим холлом комната с двумя стиральными машинами и помещение для сушки белья. В холле на стене повешены телефонные аппараты.

— Заключенные могут позвонить домой, поговорить с родными, — объясняет Боб.

— А в другой город?

— Пожалуйста.

— Бесплатно?

— Оплачивает та сторона. Соединяют, если они готовы тратить деньги. Кстати, — добавил лейтенант, — количество разрешенных минут связи зависит от поведения арестантов. Здесь все направлено на то, чтобы клиенты встали на путь исправления.

«Клиенты» мирно гуляли по общему пространству. Пили кофе, читали свежие газеты. Короче, чувствовали себя как дома. Чуть вдали у окна на возвышенности безучастно сидел полусонный дежурный. Перед ним лежал телефон. Валялась пара открытых книг. Светился экран монитора, письменные приборы были аккуратно разложены, как у обычного конторского служащего. Полицейская форма явно выбивалась из общего офисного стиля.

— Почему он без оружия? — обратил внимание Виктор.

— Клиенты могут отнять, — просто объяснил офицер.

— Серьезно?

— Да, было много случаев.

Мы с Виктором удивленно переглянулись.

— Так безопасней для персонала, — добавил полицейский. — Это раньше дежурили с револьверами. Возникали проблемы. Теперь обходимся простой сигнальной кнопкой. В общем, внутри помещений несем службу без оружия.

— Это зря, — неодобрительно сказал русский коллега.

— Почему?

— Чуть что — можно стрельнуть или рукояткой по голове. Переведи, Лена.

— Предусмотрены ли у вас санкции за нарушение режима? — смягчила вопрос Лена.

— Да, но это решает суд. Я не могу самостоятельно определять меру вины и назначать кару.

— А насчет физического воздействия? — Виктор показал, как это следует делать.

Офицер удивился и повел нас к какой-то двери. Открыл. Мы оказались в просторной и светлой библиотеке. На металлических стеллажах тысячи книг. За столами — десятки заключенных. При появлении начальства они даже не почесались.

— Здесь, — указал офицер на стеллажи, — юридическая литература. Многие клиенты знают ее в совершенстве. Может быть, гораздо лучше, чем я. Если администрация сделает что-нибудь противозаконное, они затаскают нас по судам.

Негр, сидевший поблизости, улыбнулся и что-то негромко произнес.

— Что он сказал, Лена?

— Он сказал: «Это точно».

Мы обратили внимание на то, что заключенные одеты в разную форму. Вернее, в форму разных цветов. Красная, синяя и зеленая.

— Цвет зависит от сроков наказания и поведения заключенных, — объяснил офицер. — Для людей в красной форме более жесткий режим.

Для заключенных в синей есть ряд послаблений. У них более свободный график. Они могут больше времени гулять, читать в библиотеке, заниматься спортом. Им разрешается подрабатывать в тюрьме.

Арестантов в зеленой форме часто отпускают на выходные домой. Их также иногда нанимают соседние предприятия. За работу платят. Часть денег направляется на содержание заведения.