– Кто тебя нашёл? Почему не привели целителей? Кто с тобой разговаривал? Кому и сколько денег ты должен? Куда ты их потратил? Кто привёз кота? Зачем ему нужны птички?

Выслушав довольно внятные ответы о тех тайнах, которые Дагеберт знал, и сбивчивые о том, о чём парень мог только догадываться, Ярослава метнула вопросительный взгляд на королеву, спрашивая, все ли нужные сведения та получила. Хотя и сама догадывалась, какой та захочет задать вопрос. Рассказывая обо всём с честностью загипнотизированного человека, Геб упорно не говорил одной важной вещи – он ни разу не назвал имени своего тайного мучителя. И не потому что хитрил или боялся мести, – находящиеся во власти гипнотизёра люди на такое практически неспособны и их робкое сопротивление легко обойти, задав вопрос по-иному. Парню не позволяло раскрыть главную тайну что-то другое, более важное для него.

– Скажи, – голос моряны прозвучал ласково и вкрадчиво, а в животе у Ярославы похолодело, словно она проглотила залпом не меньше литра ледяного молока, – где он живёт, тот, кто давал тебе деньги?

– В… во дворце… – запинаясь, пролепетал Геб и начал бледнеть.

Тина подвинулась ближе и взяла принца за руку, а он уцепился за её пальчики крепко, как за последнюю надежду, совершенно позабыв, что именно этой девушке полчаса назад угрожал расправой.

– Он молодой или в почтенном возрасте? – неожиданно для всех спросила землянка, и даже Стан покосился на неё укоризненно: разве неясно?

– Молодой… – нехотя промямлил Геб и вдруг начал объяснять быстро и проникновенно: – Король должен быть молодым и здоровым, не так ли? Это очень трудная работа… совершенно не для женщин… и нужно понимать… калека-король – это позор для страны… нужно было не сопротивляться… ах ты маленький поганец… за жизнь цепляешься… а какой толк от такой жизни?! Какая радость? Лучше с башни… второй раз всё получится… и мать будет рада… сможет устроить своё счастье…

Он бормотал всё тише, а по щекам текли редкие непрошеные слезинки, заставляя слушателей отводить взоры. А когда принц устало опустил голову на подушку и, смежив мокрые ресницы, задышал сонно и ровно, никто не сомневался, по чьей воле закончен допрос.

– Найду и сама убью, своими руками. – Слава смотрела в окно, чтобы ни с кем не сталкиваться взглядом, и откровенно, не стирая слез, плакала. – И не говорите мне, что это безнравственно!

Они молчали долго, почти целую минуту, а потом Ярослава обнаружила, что её дети уже стоят вокруг неё и тихонько гладят мать по плечам, по голове, по спине…

– Ма, – шептали виновато, – ну ладно тебе… не плачь. Мы же успели, поймали его. А убьём того гада мы сами, незачем тебе руки пачкать.

– Ну да, вам можно, а мне нет. – В её голосе вдруг прозвучала какая-то детская обида, и Стан, присев на корточки и глядя снизу вверх в мокрое лицо, неожиданно засмеялся.

– Ма, не спорь, а? Не женское это дело. Вставай, пойдём адмирала допрашивать, у тебя это здорово получается.

Старший пружинисто поднялся, мягко вытащил мать из кресла и, крепко обняв за плечи, повёл прочь. Слава больше не спорила и не сопротивлялась, ей вдруг стало чрезвычайно совестно, что позволила себе так распуститься на глазах у детей. Ведь давно уже поняла, насколько этот мир не похож на безмятежный райский уголок вроде Бали. А её мальчики прожили тут уже полтора месяца и успели хлебнуть неприятностей, если судить об их жизни по рассказам Юны да по тем вещам, которые она успела увидеть и услышать сама.

– Извините… не сдержалась, – сокрушённо выдохнула Слава и смолкла, внезапно встретившись взглядом с внимательно рассматривающим её блондином.

Как-то уже приелся он ей своим пристальным интересом, определилась, наконец, Ярослава и, спускаясь по лестнице, словно вскользь обронила:

– Послушайте, а вам он не кажется странным, этот Васт? Почему он меня всё время рассматривает, как ископаемое насекомое?!

Парни дружно заржали, как будто услышали новый, необычайно остроумный анекдот.

– Костик! Ну что за привычка хихикать, когда мать серьёзно спрашивает?!

– Мам, ты даже не представляешь, как попала в точку! Они же тут самые красивые, привыкли, что аборигенки сразу растекаются у ног, – ехидно хихикая, объяснила Тина, – и тут такой облом! Сначала я их гоняла, теперь ты смотришь, как на мебель.

– Ничего не как на мебель, – решила восстановить справедливость Слава, – я заметила, что он неплохой воин и вообще, явно не дурак, вон и моряна ему доверяет важные поручения. Ну, а внешность для меня, сами знаете… никакого значения не имеет… можно даже сказать, у меня на красивых мужчин аллергия.

– Как я тебя понимаю, – лукаво скосив глаза за спину матери, поддакнул Костик, – у меня аналогичное чувство.

– Куда это… – Подозрительно проследив за её взглядом, Ярослава резко оглянулась и обнаружила топавшего почти следом за ними Васта.

Лицо анлезийца застыло бесстрастной маской, губы были плотно сжаты, глаза сузились до узких щёлочек. И только кончики ушей, выглядывающие из светлых волос, алели яростным возмущением.

Слава поторопилась сделать вид, будто ничего не заметила, однако всё же легонько толкнула Тину в бок локтем и, когда та уставилась на мать с деланой наивностью, состроила шутнице страшные глаза. Не стоит говорить при мужчинах тех вещей, которые думаешь о них на самом деле, сильную половину это почему-то очень сильно обижает. Вот и этот тоже обиделся, хотя подумал бы хорошенько, на самом деле ему Слава почти комплимент сделала!

– Вот тут Тарос спит, зайдём? – Костик оглянулся и поискал взглядом моряну.

– Конечно, – сразу согласилась та, – я и сама хотела посмотреть, что с ним.

– Ма… ты с нами? – Тина смотрела со смешанным чувством вины и вызова, и Слава напряглась.

С чего это он так нервничает, если не принял душой своё новое тело? И мечтает вовсе не о мужчинах, а о девушках, кого другого, может, и обмануло показное безразличие Костика к принцессе, но только не мать.

– Конечно. – Теперь Славу никаким танком отсюда не утащишь, обязательно посмотрит на того, о ком столько слышала.

– Мы будем в гостиной, это напротив столовой. – Парни решительно потопали мимо и Юну за рукав дёрнули, чтобы не останавливалась.

А вот Васт остановился и, судя по всему, собирался войти в комнату вместе с женщинами. К удивлению Славы, ни королева, ни Тина не сказали ему ни слова, и землянка, решив поменьше обращать внимания на этого зацикленного на своей внешности парня, тоже сделала вид, что так и положено.

В комнатке, куда они так решительно вломились, было сумрачно, тепло и чуть душновато. Ярослава недовольно поморщилась, больным людям свежий воздух даже нужнее, чем здоровым, прошла к окну и решительно раздвинула тяжёлые шторы. Затем распахнула рамы и, обернувшись, с вызовом уставилась на спутников, готовая в любой момент дать отпор, если кто-то попытается протестовать против её действий. Вот только оказалось, что возмущаться никто не собирался. Костик с блондином были заняты созерцанием действий моряны. Слава, заинтригованная происходящим, тоже замерла на месте, даже дыхание затаила.