Дочь пирата проплыла полмира, чтобы встретиться с матерью, но та не пожелала ее видеть. После этой странной ночи Аманда подумала, что де Уоренн не прочь сделать ее своей возлюбленной, но и ему она оказалась не нужна. Теперь он и вовсе объявил о том, что является опекуном Аманды, и явно собирается сплавить ее с глаз долой, выдав за кого-нибудь замуж.

Так Аманда и стояла у окна — страдая, не в силах собраться с мыслями, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то смысл в жизни…

Все эти прошедшие недели она жила по плану — плану, разработанному де Уоренном. С его помощью она училась быть леди, чтобы войти в высшее общество и жить со своей матерью. И какими бы неловкими ни были ее усилия, она была настроена добиться невозможного. Аманда хотела стать леди — по крайней мере в том, что касалось внешнего облика, и не только для того, чтобы понравиться матери. Всю свою жизнь дочь пирата была изгоем, отверженной обществом, она вечно стояла у великолепных зданий, вглядываясь через окна в интерьеры роскошных гостиных и магазинов, осознавая, что она, Дикарка, другая. Как же ей хотелось быть такой же, как все!

Де Уоренн дал Аманде шанс изменить жизнь — при мысли об этом она задрожала. Эта дерзкая свободолюбивая девчонка притворялась, будто ее вовсе не беспокоит необходимость меняться, но, сказать по правде, ее это волновало — в противном случае Аманда не стала бы прилагать столько усилий. И ее по-прежнему это заботило. Настолько сильно, что теперь она беззвучно плакала.

У Дикарки не было собственного дома, власти отняли скромную ферму у отца. И теперь Аманде не хотелось возвращаться на остров, где ей придется лгать, красть или просить подаяние, чтобы выжить. Она не хотела снова становиться этой дикой девчонкой.

Аманда смахнула слезы с глаз.

Конечно, де Уоренн не хотел жениться на какой-то Дикарке, она никогда и не ждала от этого аристократа, что он захочет видеть ее своей женой. Аманда оказалась достаточно глупа для того, чтобы влюбиться в него, и она страстно желала стать его любовницей, пусть и ненадолго.

Но Клифф оказался человеком чести, представителем того славного типа мужчин, в существование которых она не верила до тех пор, пока не повстречала его.

И он снова поступал благородно. Он хотел быть защитником Аманды на острове, а теперь решил стать ее опекуном — и это при том, что не был ей ровным счетом ничем обязан. Де Уоренн мог бы выгнать дочь пирата взашей, но вместо этого он собирался дать ей щедрое приданое, с которым она могла удачно выйти замуж.

Аманде было больно, но одновременно она чувствовала самую искреннюю благодарность. Образ, который недавно так манил ее, ярко вспыхивая в сознании, немного изменился. Теперь Аманда видела себя облаченной в красивое платье, преисполненную светских, благопристойных манер. Она представляла, как сидит с Клиффом де Уоренном в благоухающем розарии и он нежно улыбается ей. Правда, их связывали лишь дружеские отношения — потому что Аманда была чьей-то женой.

— Только посмотрите на эти цвета — слоновая кость, коралл! — приговаривала Элеонора, рассматривая узорчатый отрез ткани. Действительно, на материи красовался бледный рисунок из веточек коралла. — С вашими волосами и глазами подобный наряд будет смотреться на вас просто восхитительно!

Очнувшись от грустных мыслей, Аманда вдруг осознала, что посторонняя, в сущности, женщина относится к ней с симпатией и даже беспокоится о ее одежде. Дикарка удивленно вытаращила глаза на небольшие образцы ткани, разложенные по кровати, и сощурилась: она никогда не видела столько шелка, атласа, шифона и хлопка. Клифф взял ее в свой дом, собирался дать ей приданое, а еще он позаботился о гардеробе, достойном принцессы.

— Эти ткани конечно же не для меня?

— Вы можете выбрать все, что вам понравится, — с улыбкой сообщила Элеонора. — Клифф богат, и мы должны стрясти с него все до последнего пенни. Ах, он может быть таким бесчувственным мужланом!

— Он прекрасный человек, — прошептала Аманда, невольно встречаясь с Элеонорой взглядом.

Та вручила кремово-коралловую ткань модистке и коснулась руки Аманды:

— Вы ведь влюблены в него до беспамятства, не так ли?

Аманда вспыхнула, резко возвращаясь к реальности от своих великолепных грез.

— Конечно нет! Я очень благодарна ему за все, что он сделал, за то, что позволил остаться здесь, в вашем доме, за то, что дал мне такую прекрасную возможность измениться к лучшему. — Дикарка ни словом не погрешила против истины. Все пути к отступлению теперь были отрезаны. И если это означало стать подопечной Клиффа, выйти за кого-нибудь замуж и довольствоваться лишь дружбой с обожаемым мужчиной, она хотела стать леди — по крайней мере казаться ею, если бы, конечно, могла справиться с этой задачей.

— У моего брата, — медленно произнесла Элеонора, — сложилось что-то вроде определенной репутации. Он не из тех, кто женится…

— Я знаю! — Аманда старательно изобразила на лице широкую, радостную улыбку. — Многие годы я наблюдала за ним на палубе его судов или захваченных им кораблей. Я видела, как он прогуливается по улицам Кингстона, и замечала настоящих леди, которые строили из себя дурочек в надежде привлечь его внимание. На островах каждый знает Клиффа де Уоренна.

Говоря все это, Аманда начинала понимать, что была далеко не первой женщиной, которая влюбилась в смелого красавца-капитана и была отвергнута им. Вероятно, за ним тянется целый шлейф разбитых по всему миру сердец. Теперь и ей самой придется жить со страданиями собственного, протестующего и своенравного сердца.

— Мой брат очень красив, необычайно очарователен и сказочно богат. Могу себе представить, как легко женщине влюбиться в него. И все же, вы знаете, я никогда еще не видела, чтобы он проявлял к кому-нибудь такую заботу.

Его романы обычно мимолетны, и он никогда прежде не приглашал женщину домой.

Аманда крепко обхватила себя руками. Она не была уверена, что хочет так откровенничать с Элеонорой О'Нил.

— Я не настолько глупа, чтобы думать о браке с вашим братом, миссис О'Нил. В сущности, он ведь собирается устроить мой брак. У меня есть и другой вариант — отправиться обратно на острова, но, несмотря на то что я люблю море и морские путешествия, я не могу вернуться.

Элеонора дружелюбно потрепала ее по руке:

— Вы такая храбрая!

Что ж, теперь разговор повернулся в безопасное для Аманды русло.

— Храбрая? Что вы, я не такая. Настоящая храбрость — это быть одной много месяцев напролет, не зная, где взять поесть. Храбрость — это наблюдать за приближающимся судном, не зная, кто на нем жив, а кто мертв.

Глаза Элеоноры теперь казались огромными от изумления, и Аманда отвернулась, досадуя на себя за то, что говорила так откровенно. Но такова была правда. Как правило, морские круизы отца длились дольше, чем он планировал, и теперь Аманда в полной мере осознавала: он не слишком хорошо заботился о ней. В последние месяцы перед казнью отца Дикарке приходилось ловить рыбу в бухте, собирать манго, просить подаяние и промышлять кражей, чтобы выжить. Однажды Родни попал в тюрьму на Кипре, его не было дома больше года. В ту пору Аманде было тринадцать лет. Она осталась одна, одинокая и испуганная. И всякий раз, когда хилое суденышко Кэрра вползало в гавань, она боялась, что отца не будет на палубе.