Привстав, Стиг кивнул.

– Поправок не имею. Мои аналитики также пришли к выводу, что это наиболее вероятный сценарий.

– Вывод твоих аналитиков чем-нибудь подтверждается? – спросил Паоло.

– Поток информации с Терры резко снизился, – пожаловался Стиг. – Но скорее да, чем нет. Есть сведения, что Терра пустит в дело «Тайфун» и «Молот». Можно уверенно предположить, что каждый из этих линкоров станет флагманом отдельной эскадры.

– Нас зажмут в клещи, так? – спросил Паоло. – Что ж… логично.

Желвак поежился. Итагаки забарабанил было пальцами по столешнице, но сейчас же устыдился, сжал губы в ниточку и прекратил.

– Докладывай, – велел ему Паоло.

Итагаки доложил довольно связно. Дежурство Москитного флота возле устьев обоих нуль-каналов смысла не имело, что и подтвердилось: противник ожидаемо применил туннельные корабли. Ждать, что его эскадры полезут из нуль-каналов наобум и без поддержки, не приходилось с самого начала. Туннельные крейсера не какой-нибудь эсминец «Мститель» – атака их Москитным флотом не сулит успеха и приведет лишь к тяжелым потерям. Более крупные корабли наперечет, и было бы непростительной ошибкой потерять их в первых же периферийных схватках. Оба плана – А и Б – исходят из задачи продержаться как можно дольше и, естественно, вынуждают применить тактику маневренной обороны, предполагающую также нанесение неожиданных ударов, цель которых состоит в дезорганизации противника и замедлении его продвижения. Та же задача поставлена гарнизонам импровизированных фортов в открытом космосе, на астероидах и дальних спутниках Циклопа. Основные задачи плана доведены до командования боевых групп. На втором этапе план А предусматривает неожиданное введение в бой основных сил с целью любой ценой нанести противнику такой урон, который заставил бы его отойти и перегруппироваться…

– Что у нас останется после этой бойни? – сумрачно спросил Желвак. – Только «Гог» с «Магогом» и, может быть, пяток катеров?

– Извините. План А предусматривает введение в бой «Гога» и «Магога» как раз на втором этапе, – сообщил Итагаки.

– Тогда не будет третьего, – сказал Желвак. – Два больших астероида разлетятся на тысячи мелких, и Терра возьмет нас голыми руками. Это не этап. Это конец спектакля. Занавес, аплодисменты. Жаль, не наши.

– План А исходит из того, что до введения в бой наших главных сил пройдет от десяти до четырнадцати суток, – сказал Итагаки.

– А если меньше?! – крикнул Желвак.

– Спокойно, спокойно, – молвил Паоло. – Если мы увидим, что наша оборона рушится быстрее и что Уния еще не успела прислать помощь, мы вводим в действие план Б.

Желвак вздохнул так, что в его груди что-то булькнуло.

– Иными словами, бросаем в бой абсолютно все, что у нас есть, надеясь поразить хотя бы один линкор? Последняя ставка продувшегося игрока!

– Ты что-то предлагаешь? – осведомился Паоло. – Нет? Тогда оставь военное дело военным и постарайся сделать так, чтобы Уния пришла нам на помощь раньше, чем мы выдохнемся. Эта задача как раз по твоей части.

– Делается все возможное, – пробубнил Желвак.

Он мог бы сказать кое-что и об этих «военных», найденных среди наиболее толковых управленцев с толикой нужного образования, и об оснащении самых разных посудин, на скорую руку приспособленных для военной службы, и о храбрых, но неопытных экипажах. Мог бы сказать, но не сказал. Изречение очевидных истин лишь понапрасну колеблет воздух. Воздуху все равно.

– Значит, в лучшем случае мы продержимся примерно двадцать суток, – подытожил Паоло. – О худшем случае говорить не будем… Что ж, двадцать суток – это не так мало. Подготовь приказ: гарнизонам – сражаться до последней крайности, экипажам кораблей – жертвовать собой в случае необходимости. Сдача в плен исключается. Я выступлю с обращением к восставшему народу, оно должно быть обнародовано одновременно с приказом. Ну… – вождь развел руками, – кажется, это все, что мы можем сделать. Жертвенность плюс умелая тактика. Этого мало, но это даст нам время. – Он вздохнул. – Будем надеяться, что его хватит.

– Хватит ли нам времени? – несколькими часами позже тревожно спрашивал Томми. Он только что услышал от Эрвина команду «вольно» и маялся. Некоторых тяготит фрунт, а для иных он спасение от мыслей о неизбежной катастрофе. Такие же мысли одолевали бы приговоренного накануне казни или таракана под опускающимся на него тапком, если бы тараканы умели думать.

Легко быть стойким оловянным солдатиком! Человек менее стоек.

– А ты сядь. – Эрвин кивком указал на свободное кресло. – Сядь и не вибрируй. К бою мы готовы. Что может сделать «Магог», то он и сделает. Глупый ли приказ, умный ли – мы его выполним. Сейчас или через неделю – уже нет особой разницы. Командование думает, что недели через две, но оно заблуждается.

Оловянные солдатики любят верить в мудрость вышестоящих, а люди тем более. Томми вытаращил глаза.

– Почему???

Эрвин улыбнулся с горькой снисходительностью.

– Потому что оно исходит из неверной посылки, – объяснил он. – И противник с удовольствием поддерживает его в этом заблуждении. Не понимаешь?

Томми покачал головой. За минувшее время он успел понемногу растерять две трети своей неприязни к Эрвину и практически все недоверие. Новый командир поначалу никому не понравился. Тоже нам, явился чужак, нуте-гляньте! Распоряжается! Да кто он вообще такой? То ли свой, то ли не свой, и скорее все-таки не свой. Это двадцать лет назад он был своим, а теперь оставался бы лучше там, откуда слинял. Так нет же – вернулся с нездешним лоском, чужим акцентом и своими понятиями о том, как тут надо все устроить! Вскочил, как прыщ на ровном месте. Пинка бы ему хорошего, но со Штабом без острой нужды не поспоришь…

И нужно было видеть, как самоотверженно, въедливо и, главное, потрясающе эффективно функционирует новый командир, чтобы как можно скорее превратить «Магог» в настоящую боевую единицу! Видели многие, а Томми больше всех. Видел он и то, что командира начинают уважать, ревновал к нему экипаж и не догадывался, что сам же подает пример уважения. До преклонения было еще далеко, но подозрения отпали. Во многом Эрвин Канн оставался непонятным, но он был признан своим если не всем экипажем, то большей его частью, от Мартинеса и других офицеров до старого ревматика Иштвана по прозвищу Гуляш. Строг. Справедлив. Умен. Деловит. Умеет почти мгновенно понять, кто чего стоит, и сейчас же пристроить человека на то место, где он принесет максимальную пользу. Умудрился сохранить боевой дух команды, добро бы набранной из профессиональных военных, а то ведь из тех, кто подвернулся. Освободил из карцера редкого умельца-самородка и запойного пьяницу Роя Качмарека, о котором говорили, что он может гнать самогон хоть из темной материи Вселенной, приставил его к работе по управлению антигравами – и пожалуйста: корабль получил новое средство защиты. Лично побывал на каждом боевом посту «Магога». Усвоил столько сведений, что можно подумать: командует кораблем не первый год. Готов к драке с Террой. Ни самодурства, ни восторженного легкомыслия, так характерного для многих в первые дни восстания, ни тоскливой обреченности с пьяными соплями. Ни одной попытки смыться. Напротив, когда его бывшие дружки попытались унести ноги, он предвидел это и пресек, проинструктировав Мартинеса. Мягко пресек, что многие не одобрили. Наказал, но не смертью, как следовало бы, а всего лишь тюрьмой. Зато всему экипажу стали известны его слова, обращенные к беглецам: «Вы разделите нашу участь в качестве бойцов или арестантов – мне все равно. Вы могли выбирать свою роль. Вы выбрали». Слова понравились.