Аня бросила на нее виноватый взгляд и быстро кивнула.

— Скажи, ты любишь Диму?

— Да, я люблю его… — Аня смахнула слезы рукой и улыбнулась.

— Вот и отлично! — Надя вдруг запнулась и выпустила ее руку. — А теперь… — Она провела пальцами по рулю. — Теперь я вот что тебе скажу… Чтобы между нами не было никаких секретов…

Повисла пауза, слышно было только прерывистое дыхание Ани.

— Дима… Гм… У нас были отношения, вернее, секс. — Надя усмехнулась. — Теперь мы просто друзья…

— Я догадывалась…

— Правильно догадывалась… Но все это в прошлом. Я люблю Сержа, но беспокоюсь о Диме… — Надя смотрела куда-то мимо Ани. — Он удивительный. — Она усмехнулась.

Аня кивнула. Ей вдруг захотелось поделиться с Надей самым сокровенным, и она, улыбаясь, рассказала ей о том, о чем давно хотела прокричать на весь мир. Почти полгода она не видела Диму и все это время «варилась в себе». Иногда ей казалось, еще немного, и ее сердце разорвется на части, но Аня собирала волю в кулак, стискивала зубы и жила дальше. А иногда бросалась к компьютеру и начинала сочинять письмо Диме. В этом письме была вся ее жизнь, вся ее боль. Она долго держала дрожащий палец на мышке, курсор зависал на «send», а по лицу девушки текли слезы. Чуть-чуть нажать — и письмо улетит. И его уже невозможно будет вернуть. Тогда все закончится, навсегда, потому что с такими, как она, такие мужчины, как Дима, не живут. Они таких презирают, это закон природы.

Сколько ночей Аня, лежа на мокрой от слез подушке, думала об одном и том же — что было бы, если бы… Она вспоминала их встречи, вспоминала солнце, дожди, ветры, мокрый снег, кабинку канатки, на которой они так часто катались, Диму на скамейке — она сидит в парикмахерской, смотрит в окно, а он ждет ее. Чем глубже Аня погружалась в прошлое, тем сильнее оно захватывало настоящее, и однажды она поверила, что у нее нет будущего — его съело прошлое! Сгрызло! Уничтожило!! Прихлопнуло и раздавило. Раздавило счастье, любовь, неродившегося ребенка, о котором Аня так мечтала, прислушиваясь к дыханию спящего Димки. Ей так хотелось, чтобы мальчик был его копией… Как она мечтала не спать по ночам, прижимая к груди их малыша! А что получилось?.. Она не спит по ночам, обнимает холодную подушку, обессиленная, наконец засыпает и только во сне видит то, чему не суждено сбыться… Никогда. Только во сне она кричит вслед уходящему Диме:

— Не оставляй меня! Я люблю тебя! Убей во мне мое несчастливое детство! Убей испуганную на всю жизнь девчонку! Спаси меня!

А в ответ… в ответ — слова, которые он произнес во время их последней встречи:

— Я не могу спасти тебя от тебя самой.

Аня просыпается от собственного крика, вытирает слезы и снова засыпает. Скоро утро. А утром память спрячется, закроется, как сумасшедшая на чердаке, чтобы выскочить в самый неподходящий момент…

Аня замолчала. Несколько мгновений она смотрела перед собой, а потом повернулась к Наде:

— Спасибо тебе…

Надя часто заморгала:

— Да не за что…

— Есть за что… — задумчиво произнесла Аня. — Ты приехала… сказала такие простые слова… и… и все прошло. — Она подняла глаза к небу. — Странно…

— Что именно странно?

— Небо изменило цвет… Оно не серое.

— Оно голубое.

— Да, голубое… Оно давно таким не было.

— Аня…

— Да?

— Позвони Диме. Просто позвони. Кстати, зачем ты сменила номер телефона?

— Потому что дура…

— Была. Давай, звони. — Надя протянула ей свой телефон.

— Как? Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас!

Аня полезла в карман:

— Я взяла с собой телефон…

— М-да… — протянула Надя, — химия…

— Что? — Аня оторвала взгляд от кнопок.

— Ничего…

Дима втянул носом воздух, лег на спину и зажмурился от яркого света. Где-то хлопнула дверь, заливисто рассмеялась женщина, тявкнула собачка, звякнул какой-то металлический предмет. Защищаясь рукой от света, падающего справа, он открыл глаза и обвел комнату удивленным взглядом. Это была не его комната, но здесь было очень уютно, стояла хорошая мебель в его любимом стиле хай-тек. Он лежал в сером махровом халате на диване. Хм… Снова хлопнула дверь, как-то привычно и вместе с тем по-другому… Дима сел, почесал подбородок, посмотрел вниз. Тапочки. Серые. В тон халата. Тьфу, да он в гостинице! Как он сюда попал? Во рту был неприятный привкус… О боже, кажется, они с Сержем наклюкались, и француз, наверное, отвез его в гостиницу. Ну да, он говорил, что живет в каком-то стильном номере. Который час? Где телефон? Дима сунул ноги в тапочки и направился к шкафу. Его костюм аккуратно висел на плечиках. Телефон лежал в кармане.

И он тут же зазвонил. Номер был незнакомый. Дима ответил и… держась рукой за стену, с трудом добрел до кресла.

— Да, это я… Аня? — Он вскочил на ноги. — Ты где?!!

Завернувшись в одеяло, он сидел на диване и бережно держал ее на руках. Аня спала, уронив голову ему на грудь, а восходящее солнце дразнило еще не проснувшийся город. Шумел ранний троллейбус, по небу плыла большущая связка разноцветных шариков, а на окне стояла орхидея, купленная Аней в апреле…

Дима прижался губами к волосам девушки, закрыл глаза и прошептал:

— Я умру, если потеряю тебя.

— Я умру, если потеряю тебя… — прошептала она в ответ. Ее веки дрогнули, и он утонул в ее синих глазах. — Ты не спал?

— Нет, мне не хочется спать. Я хочу баюкать тебя… Там, в Кельне, мне приснилось, что ты маленькая сидишь у меня на коленях и плачешь. Я спросил, что случилось, а ты только сильней разрыдалась, так горько, что мое сердце чуть не разорвалось на части. Я бросился к телефону, ночью… стал звонить… Но ты не ответила, ты поменяла номер… Потом снова уснул и увидел тот же сон… что ты плачешь на моем плече. Проснулся, а мое плечо и вправду мокрое… — Дима продолжал всматриваться в ее глаза-озера.

— Я больше не буду плакать… Я уже выросла…

— Да, ты выросла… Моя родная, моя любимая девочка… Я люблю тебя такой, какая ты есть, люблю каждое мгновение твоей жизни, каждую твою печаль и радость, люблю твою боль и никогда, слышишь, никогда тебя не оставлю. Выходи за меня замуж!

— Замуж? — спросила Аня, испуганно распахнув глаза.

— Да… замуж… Я умру, если потеряю тебя…

Она села. Ее глаза были напротив его глаз.

— Замуж? — переспросила Аня. — Я согласна… Да, согласна… Замуж… навсегда…

— «…Любовь между братом и сестрой… Только теряя, страдая и жертвуя, только когда по-настоящему болит сердце за родного человека, начинаешь понимать, что такое кровные узы. Они способны выстоять перед ураганом любой силы. …» Сонька, ну ты даешь… — Женя удивленно уставился на девушку. — А вот про Игоря ты зря написала, — недовольно хмыкнул он.