Похвалы Мао были особенно знаменательны, так как об остальных вождях КПК он говорил Хрущеву «в мрачных тонах или даже… грязно». О Лю Шаоци, например, сказал, что его «достоинством является высокая принципиальность, а недостатком — отсутствие необходимой гибкости». О Чжу Дэ — что тот «очень стар и, хотя обладает высокими моральными качествами и широко известен, но на него нельзя возлагать руководящую работу. Возраст не пощадил его». Даже у Чжоу он нашел изъяны (правда, не назвал какие), хотя добавил, что тот «может выступать с самокритикой, хороший человек»200.

В Москве Дэн вместе с Мао участвовал в двух международных совещаниях: представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран и представителей компартий и рабочих партий более шестидесяти стран мира. Именно он от имени Компартии Китая отвечал за подготовку проекта итогового документа первого совещания — «Декларации», которая, как предполагалось, должна была подвести окончательную черту под идейно-политическим кризисом, поразившим соцлагерь, подтвердив «нерушимое единство» последнего.

Идея совещания правящих партий стран социализма принадлежала Мао, опасавшемуся новых катаклизмов в социалистическом лагере. В начале февраля 1957 года Хрущев поддержал эту идею, а 28 октября отправил в Пекин советский проект «Декларации», который, однако, ни Мао Цзэдуну, ни другим членам высшего китайского руководства, в том числе Дэну, не понравился201. Возражения вызвал главным образом тезис о возможности «мирного перехода от капитализма к социализму». Впервые озвученный Хрущевым на XX съезде202, этот тезис сразу покоробил китайцев, которые, правда, не стали тогда предпринимать открытого демарша, выразив лишь несогласие на закрытых заседаниях203. В конце октября 1957 года, перед отлетом в Москву, Мао разъяснил послу Юдину: «Мы не собираемся обсуждать этот вопрос публично… так как это будет не в интересах товарища Хрущева, которому нужно консолидировать руководство. Но наш отказ от дискуссии не означает, что справедливость не на нашей стороне»204.

Не понравились вождям Компартии Китая и содержавшиеся в проекте другие тезисы XX съезда: о «мирном сосуществовании двух систем» и о «возможности предотвращения войн в современную эпоху».

Мао решил, что было бы неплохо самим подготовить проект, причем лучше в Москве, чтобы там же, кулуарно, обсудить его с советскими товарищами. Вопрос о «мирном переходе» особенно раздражал его, и он объяснил это заведующему отделом пропаганды ЦК Лу Динъи и своим секретарям Чэнь Бода и Ху Цяому, поручив им троим заняться проектом. Помогать им стал Ян Шанкунь. Общее же руководство осуществлял Дэн205.

К составлению проекта члены группы приступили на следующий день после прилета в Москву, 3 ноября. А закончив, стали согласовывать с советскими товарищами, которых возглавлял секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов, прожженный партаппаратчик с лицом бездушного иезуита. Переговоры заняли несколько дней, и Дэн настолько искусно их вел, что смог добиться от Суслова принятия китайского текста за основу. Правда, как и следовало ожидать, тезис о «мирном переходе» Суслов не согласился вычеркнуть, несмотря на то что и Дэн, и другие китайцы доказывали, что буржуазия никогда не отдаст власть рабочему классу миром и надо будет прибегать к вооруженной силе206. В результате по решению «великого кормчего» Дэн предложил включить в проект оба тезиса: о «мирном» и «немирном» путях. Хрущев дал поручение Суслову принять такой вариант, после чего Дэн с одобрения Мао со своей стороны согласился вставить в «Декларацию» очень важную для Хрущева фразу об «исторических решениях» XX съезда, имеющих «не только великое значение для КПСС и коммунистического строительства в СССР», но и знаменующих начало нового этапа в международном коммунистическом движении, способствуя «его дальнейшему развитию на основе марксизма-ленинизма»207. Таким образом, получился компромисс, о чем Дэн по возвращении в Пекин и доложил Постоянному комитету Политбюро ЦК КПК208.

Девятнадцатого ноября Мао наряду с другими главами делегаций поставил подпись под «Декларацией». «На этот раз вы смогли соблюсти принципы равноправия, — важно заметил он Хрущеву в присутствии Дэна. — „Декларация“ получилась хорошая. А то раньше говорили о братских партиях, но это были пустые слова. На самом деле имелись партии отца и сыновей, кошки и мышек»209. Хрущев натянуто улыбнулся. Высокомерие Председателя, конечно, не могло ему понравиться, но он сделал вид, что не заметил его.

В те дни Хрущев вел себя с Мао заискивающе. За несколько месяцев до совещаний компартий он разгромил «антипартийную» группу Молотова, Мао был этим недоволен, и Никите Сергеевичу очень хотелось «склонить» его на свою сторону[58]. Поэтому он поселил его и всех прилетевших с ним китайцев, в том числе, конечно, Дэна, в Кремле, где для самого Мао выделил даже бывшие царские покои. (Большинство делегаций других компартий разместилось на подмосковных дачах.) Каждое утро Хрущев навещал его, заваливал подарками, сопровождал на все культурные мероприятия и вел «интимно дружеские» беседы210. Но уважения не заслужил. После польских и венгерский событий лидер КПСС потерял в глазах Мао всякий авторитет, и Председатель позволял себе даже открыто критиковать его лично. «У вас плохой характер, — сказал он ему как-то во время банкета. — Вы легко раните людей. У братских партий могут быть разные точки зрения, так пусть они их выскажут, а вы потом не торопясь обсудите. Не надо волноваться»211.

На всё это, конечно, Дэн не мог не обратить внимания. Мао преподал ему в Москве хороший урок дипломатии, так что к концу поездки пиетет по отношению к «старшему брату», который Дэн еще лелеял в душе после XX съезда, исчез у него навсегда.

В то же время его восхищение «великим кормчим» достигло апогея. Тем более что не заметить особого к себе отношения со стороны Мао Цзэдуна он не мог. Он, правда, не слышал, как тот расхваливал его Хрущеву (вожди в тот момент сидели отдельно от соратников), но то, что Председатель именно к нему относился как к своему заместителю по делегации, несмотря на то что формально таковой являлась вдова Сунь Ятсена Сун Цинлин, было очевидно. Именно с ним он отправлялся на приватные беседы с Хрущевым и именно с ним обсуждал наиболее деликатные детали переговоров212.

Так что не случайно в этот свой визит в Москву Дэн неожиданно для себя стал наконец проникаться сокровенными идеями Мао относительно строительства социализма китайского типа по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее». Идеями, которые содержались в выступлении Председателя «О десяти важнейших взаимоотношениях» и которые Дэн, как мы помним, раньше не понимал. И когда Мао на совещании представителей коммунистических и рабочих партий 18 ноября вдруг возвестил, что через 15 лет Китай обгонит Великобританию по производству металла213, Дэн начал ему горячо аплодировать.