— Я также буду выступать в качестве посредника между вами и различными группами участников процесса, — продолжал Биггерс. — Как представители обвинения, так и представители защиты должны обговаривать каждый вопрос со мной, прежде чем обратиться к вам. При этом помните: вам не следует ни что-либо говорить, ни делать в мое отсутствие. Вы хорошо все поняли?

— Да.

— Есть ли у вас какие-либо вопросы ко мне?

Мадди сглотнула, прежде чем спросить:

— Когда судья Сандерсон нанимал вас, не упоминал ли он о Ривлине Килпатрике и о том, как у него обстоят дела?

Адвокат потянулся к нагрудному карману, и оба охранника тотчас схватились за свои револьверы.

— Это всего лишь телеграмма, джентльмены, — заверил их Биггерс. Подождав, пока стражи порядка не успокоятся, он достал сложенный листок бумаги и передал его Мадди со словами: — Это мне вручили, пока я ждал вашего приезда в Канзас-Сити.

Развернув листок, Мадди быстро прочитала про себя: «Ривлин освобожден. Вы должны надеяться и верить ему. Он любит вас. Эверетт».

Ведя пальцем по строкам, Мадди прочитала телеграмму во второй раз, потом в третий… Так Ривлин действительно ее любит? Господи, как бы она хотела, чтобы это оказалось правдой! Сколько раз он говорил ей эти слова, но как узнать, что на самом деле скрывается за ними… не правильнее ли воспринимать их как мнение Эверетта? Надеяться… Что ж, если Ривлин не отказывается от борьбы за их совместное будущее… Все, о чем он ее просит, — это верить вместе с ним, принять его мечту как свою собственную и осуществить ее.

Слезы набежали ей на глаза и застыли на ресницах.

— Что с вами, мисс Ратледж? — заботливо спросил Биггерс и протянул Мадди носовой платок.

Взяв платок, она вытерла глаза и улыбнулась:

— Судя по всему, в моей жизни скоро произойдут серьезные изменения, мистер Биггерс.

Адвокат пристально посмотрел на нее, потом наклонился к своему чемоданчику, открыл его и достал листок бумаги, а также несколько хорошо отточенных перьев.

— Судья Сандерсон сообщил мне, что намеревается подать апелляцию, — сказал он и положил чемоданчик к себе на колени, чтобы использовать его в качестве письменного стола. — Сандерсон убежден, что пересуд будет назначен, и я должен помогать ему в подготовке процесса. Для этого мне необходимо выяснить все факты по делу и подробности его прохождения в суде.

Именно таким был план Ривлина, его постоянное и твердое намерение. Мадди глубоко вздохнула.

— Меня направили на службу в баптистскую миссию в Талекуа, штат Оклахома… — Начав свой рассказ не слишком уверенно, она стала шаг за шагом вспоминать события последнего времени.

Двери отворились, и густое голубоватое облако сигарного дыма выплыло навстречу Ривлину. Секретарь жестом предложил ему войти, и он, держа шляпу в руке, вступил в логово льва. Покерные фишки щелкнули на зеленом сукне стола, когда он подошел ближе и остановился, ожидая позволения говорить.

— Вы чертовски скверно выглядите, Килпатрик.

Да, скорее всего он выглядел скверно, несмотря на то что накануне постригся. Он сутки не спал, а в голове все еще пульсировала и вспыхивала боль.

— Моя жизнь сильно осложнилась с недавних пор. Я нуждаюсь в помощи, сэр, и хочу узнать вашу цену.

Еще несколько фишек упало на стол.

— Вы, должно быть, очень этого хотите.

— Да, сэр.

— Ладно, садитесь и выпейте. Пока мы сыграем пару конов, вы мне все расскажете. Сперва я хочу услышать историю с Харкером, в которой вы замешаны.

Ривлин сел и начал свой рассказ прямо с того дня, когда он въехал в ворота Форт-Ларнеда.

Мадди наблюдала за тем, как пляшут пылинки в луче света, проходящем сквозь решетку на окне. Сегодня их пляска была просто сумасшедшей — значит, погода за стенами ее камеры сухая и ветреная. Воздух в маленьком квадратном помещении постоянно был прохладным, но теперь это ощущалось острее, чем в предыдущие дни. Сколько их было, этих дней? Мадди начала припоминать. Единственная разрешенная ей встреча с Сеймуром Биггерсом; затем день, когда на нее надели кандалы и вывели для встречи с другими адвокатами. Еда, которую ей приносили в камеру в разные дни, — всего восемь блюд. Это означало, что прошло восемь Дней с тех пор, как ее привезли в Левенуэрт.

За это время она многое узнала о законах и законниках. В их сфере ни одно действие не предпринималось, пока юристы не заговаривали друг друга до смерти, а любая уступка достигалась ценой огромных усилий. Мадди ничуть не сомневалась, что мистер Биггерс — великолепный посредник, но, по всей видимости, не меньшими доками были и остальные участники процесса. Бигтерсу пока удалось добиться для Мадди лишь одного послабления: с ее ног сняли кандалы, и теперь она по крайней мере могла делать нормальные шаги, когда ходила по камере — три шага в ширину и два от двери до постели.

Мадди взмахнула рукой, и пылинки в луче света заплясали еще быстрее. Предполагалось, что именно сегодня ее доставят в суд, где она даст показания. Ей принесли чистую шерстяную юбку и блузку из рубашечной ткани, называемой шамбре, а также ведро горячей воды и кусок мыла. Мадди провела рукой по грубой синей материи, из которой была сшита юбка, припомнив при этом ощущение от костюма из фуляра и шелка, купленного для нее Ривлином в Уичито. Костюм с нее стаскивала надзирательница уже через несколько минут после прибытия в форт — при этом она орудовала так, словно снятие корсета было особо изощренным наказанием…

Мадди вздохнула и, встав с края кровати, вошла в полосу света. Где же Ривлин? Восемь дней. Из Цинциннати в Левенуэрт можно доехать максимум за четыре дня. Может быть, он уже здесь, а она просто не знает этого? Что, если он вспомнил обет, данный Сету, и…

Нет, она не должна давать волю сомнениям. Надежда — вещь хрупкая, ее легко разрушить и трудно восстановить. Мадди подставила лицо солнечному свету и стала вспоминать, как они ехали с Ривлином по прерии; тогда она держала на руках крошку Грейс. Ее лицо невольно осветила улыбка. Не важно, что там впереди, — ей хорошо думать о прошедших днях, и она поступила правильно, воспользовавшись возможностью любить Ривлина Килпатрика.

Сразу после полудня Мадди принесла точно такую же присягу, какую давала Уиллу в столовой миссис Килпатрик, а потом заняла место в кабинке для свидетелей. Она окинула взглядом зал суда, рассчитывая увидеть Сеймура Биггерса на скамье с высокой спинкой, но его не было; в зале, кроме нее, присутствовали только шесть членов судейской коллегии, трое обвиняемых: Джордж Фоли, Сэм Лэйн и Билл Коллинз, — судебный репортер да двенадцать откровенно скучающих присяжных.

Представитель защиты даже не потрудился встать. Он посмотрел на Мадди и предложил:

— Мисс Ратледж, будьте добры рассказать суду, что вам известно об обвиняемом Сэме Лэйне.