– Больно смотреть, – пожаловался Славик. – Зачморили фирму – дальше некуда! Теперь нами рулит каждый желающий «бык» из центральной… блин! – из четырех бригад бывшей центральной…

Фирма по-прежнему отмывала «черные деньги» центральной братвы, но в настоящий момент братва задавала тон и безапелляционно диктовала свои условия.

– Я не аналитик, конечно, – горько вздохнул Славик. – Но и мне ясно, что за последние две недели мы потеряли до сорока процентов прибыли из общего оборота. Если и далее так покатит – скоро на моем месте будет сидеть Фома Гвоздь из октябрьской бригады, а с периферийной группировкой начнется самая настоящая война: центральная братва уже вовсю зарится на наши производственные мощности…

Кругликова можно было понять. Если действительно явится молодой грузин с гарвардским дипломом и повыкидывает старую гвардию – к чему тогда ссориться с братвой? Лучше со всеми дружить и втихаря урвать себе кусок пожирнее под общий гомон обвальной паники. Пенсия – вот она, рукой подать.

Причина, по которой фирма не расстаралась на хорошего адвоката взамен почившего Гольдмана, объяснялась просто.

– Братва погрозила Крутикову пальчиком и выразила желание насладиться видом твоего холодного трупа, – витиевато выразился Слава. – Короче, открытым текстом предупредили Кругликова – будешь помогать, замочим…

Немного помолчали – я соображал, а Слава озирался по сторонам, зябко поводя плечами: мое общество его не радовало… Да, в фирме я теперь не жилец. Нет Дона – нет фирмы для меня. Для молодого грузина верный славянин без экономического образования потребен примерно так же, как голой заднице рассерженный ежик. Они, грузины молодые, имеют предрасположенность к моментальному созданию грузинской мафии, которая почему-то оказывается гораздо боеспособнее славянского образования аналогичного типа – несть числа примеров тому…

Кировская братва ненависть свою к моей персоне не афишировала – никто ни разу не позвонил и не поинтересовался о месте моего пребывания. Тем не менее каждый сотрудник знал, что за мой труп положено сто штук баксов – этого пока никто не отменял.

– И чего это они тебя так хотят? – поинтересовался Славик.

– Бабу с Протасом не поделили, – искренне соврал я, сделав честные глаза. – Было дело – он заходит, а я с его подругой… Ну, я, значит, ее раком, а она меня обнимает!

– То есть как это – обнимает? – удивился Слава, повращав руками в воздухе, – видимо, пытался представить себе столь немыслимую позицию. – Как это обнимает, если раком?

– Значит, любит! – патетически воскликнул я. – Для любви нет невозможного! Ты лучше скажи, как там мамеды?

Выяснилось, что мамеды поживают ничего. Оксанин супруг заплатил за ущерб, причиненный свалкой на овощном рынке, – от Оксаны мамеды отстали, но меня по-прежнему ищут.

– Ну, это я и сам знаю, – хмыкнул я. – «СААБ» не толкнула?

– Катается, – уклончиво ответил Cлава и отвел взгляд. Тут все ясно. Все фирмачи, любившие Дона, Оксану возненавидели. – Не появляется она в фирме, – сообщил Слава. – Расчет взяла. Кое-кто грозился удавить ее, если под руку попадется…

Мне стало жаль свою экс-подружку. Я представил, как она сидит вечерами в пустой по случаю разъездов деляги-супруга хате, трясется в ожидании народного мстителя и плачет. Всеми покинутая и презираемая… Поднатужившись, я изгнал из сердца эту непрошеную жалость – сама во всем виновата, стервоза! – и, горько вздохнув, перешел к главному:

– Теперь о Гольдмане.

– Ну-ка прочти, – Слава извлек еженедельник и протянул его мне.

На страничке, датированной 16 августа, среди прочих каракулей адвоката я прочел: «мэр. мусор. – в 17.00» – и восклицательный знак. Так-так… Обвинение мне предъявили именно 16 августа. И в этот же день Гольдман «попал в катастрофу».

– Дата интересная, – я неопределенно пожал плечами. – Откуда, кстати, у тебя этот еженедельник?

– У дяди Бори в кабинете нашел, – пояснил Славик. – Он в тот день притащил в офис пластиковую литровую бутылку, закрученную пробкой, и попросил меня пристроить ее на экспертизу – дактилоскопировать… Ну, знаешь, он ведь такой неряшливый… – Славик осекся и поправился после некоторой паузы: – Такой… невнимательный был. Так вот – его рубашка и пиджак были в какой-то параше – будто на свалке ковырялся. А сам весь сиял, как медный тазик…

– Что было в бутылке? – поинтересовался я.

– Да хреновина какая-то… – Славик пожал плечами. – Там на донышке-то и было всего. Короче – водка пополам с водой…

– Ну! – я чуть не подпрыгнул. – Вот так ни фуя себе!

Славик заинтересованно посмотрел на меня и продолжил:

– На следующий день я обшарил его кабинет и обнаружил еженедельник… ну, естественно, прочитал все там, ага… Так вот, это «мэр. мусор. – в 17.00» меня заинтриговало…

– Мэрская мусорка, – произнес я. – Ну-ну…

– Поехал я туда, припрятал машину неподалеку от резиденции мэра и задами-задами обошел все вокруг… И что ты думаешь? Неподалеку от мусорных контейнеров, что за хозяйственным двором мэрского особняка, обнаружил я небольшую лужицу недавно свернувшейся крови. Я ее – в пакетик и сиганул оттуда. Прошвырнулся к тому месту, где Гольдмана якобы сбила машина, отковырял с асфальта фрагмент засохшей крови – опять в пакетик… И в лабораторию…

– Слушай, а там, в лаборатории, никто ничего не заподозрил? – поинтересовался я.

– Да это детали! – обиделся Славик. – Там у меня все повязано – зря, что ли, в чекистах столько лет хаживал… Так что ты думаешь по поводу принадлежности этих двух проб?

– Грохнули его, короче, возле свалки… то бишь мусорки у мэрского дома, – выдал я, лишив Славика лавров победителя. – Это ежу понятно. Дальше давай.

– Ох ты, понятливый наш, – разочарованно вздохнул Славик. – Че ж такой понятливый – а все в бегах? Ну-ну, ладно… Правильно мыслишь – кровь и там и там – Гольдманова. Грохнули его у мусорки, отвезли на шоссе и устроили инсценировку катастрофы – надо вам сказать, коллега, очень грубую инсценировку. Тем не менее всех это устроило – никто возмущаться не стал… Хотя…

– Что там насчет пальчиков? – нетерпеливо перебил я.

– Там четыре разновидности наиболее свежих отпечатков. В ИЦ нашего УВД ни один из них не проходит – то есть уголовниками тут и не пахнет. Я было уже бросил это дело, но тут дернул меня черт поковыряться в наших фээсбэшных архивах… Деньги, коллега, в наше время могут все, так вот – нашел досье одно. Папиллярные линии практически совпадают, только у тех, что на бутылке, – линейная деформация узора перекрестным контуром…

– А по-русски? – уточнил я. – Чего и где деформация?

– У этого типа в настоящий момент на указательном пальце правой руки – прямо на подушечке – должен быть крестообразный шрам. А когда он молотил на нас – не было этого.

– Сексот? – знающе бросил я.