В мае Ричард заявляет, что хочет оставить Эдуарда в Мидллеме с его гувернерами и экономкой, старшей прислугой по дому, и отправиться в Йорк, чтобы организовать там процессию в Фоттерингей для перезахоронения своего отца.

– Солдаты Маргариты Анжуйской обезглавили его и моего брата Эдмунда и нанизали их головы на пики над воротами Миклгейт-Бар в Йорке, – мрачно сказал Ричард. – Вот каким человеком была мать твоего мужа.

– Ты же знаешь, что тот брак был заключен против моей воли, – отвечаю я, стараясь говорить спокойно, но чувствуя раздражение из-за того, что он никак не может забыть или простить мне ту часть моего прошлого. – Когда эти события происходили в Кале, я была еще совсем ребенком. Мой отец тогда сражался за Йорков рядом с твоим братом.

– Да. – Он сделал неопределенный жест рукой. – Да это уже не имеет значения. Важно то, что я собираюсь с почестями перезахоронить моего отца и брата. Что ты по этому поводу думаешь?

– Я думаю, что это очень достойная идея, – отвечаю я. – Они сейчас похоронены в Понтефракте?

– Да. Мать хотела бы похоронить их обоих в семейном склепе в замке Фоттерингей. А я бы хотел, чтобы им были отданы почести, которых они достойны. Эдуард доверил мне заняться этим, он не хочет, чтобы за это брался Джордж.

– Лучше тебя этого никто не сделает, – тепло говорю ему я.

– Спасибо. – Он улыбается мне. – Я знаю, что ты права. Эдуард для этого слишком беззаботен, а у Джорджа нет ни малейшего представления о чести и достоинстве. Я же почту это за великую честь и достойно исполню поручение. Мне будет приятно знать, что мой отец и брат наконец захоронены надлежащим образом.

На мгновение я представляю себе, как тело моего отца волокут с поля брани под Барнетом, как кровь струится из-под его шлема, а голова качается из стороны в сторону, как где-то там, на поле, лежит недвижно его верный вороной конь. Однако Эдуард был достойным врагом, который никогда не осквернял тела своего противника. Он мог показать их публике, чтобы люди знали, что они мертвы, но затем позволял их похоронить. Тело моего отца лежит в аббатстве Бишэм, в семейном склепе, похороненное с честью, но без церемоний. Ни я, ни Изабелла ни разу не были там. Мать тоже не бывала на его могиле, а теперь уже и не будет. Она не окажется в аббатстве Бишэм до тех пор, пока я не похороню ее там, рядом с отцом. Она явно была лучшей женой, чем матерью.

– Я могу чем-то помочь? – спрашиваю я. Обо всем остальном я решила промолчать. Он задумался.

– Ты могла бы помочь мне спланировать маршрут шествия и необходимые церемонии в каждом месте, где мы будем останавливаться. И посоветовать мне, что люди должны надеть и какие церемонии соблюдать. Мы никогда ничего подобного еще не делали, а я хочу, чтобы все прошло идеально.

Ричард, его шталмейстер и я вместе составляем план всей поездки, а наш священник в Миддлеме дает нам советы о том, какой должна быть сама церемония перенесения тел и какие молитвы нужно прочесть на каждом этапе. Ричард распоряжается вырезать статую отца, которая украсит крышку его гроба, чтобы все видели величие этого человека. В дополнение он заказывает серебряную статую ангела, держащего золотую корону над головой статуи, символизировавшую, что герцог был королем по полному праву и погиб, защищая свое право на трон. Это распоряжение лишний раз доказало мудрость Эдуарда, выбравшего из двух братьев именно Ричарда для организации этой церемонии. Когда Джордж присоединился к моему отцу, он отрекся от того, что герцог стал королем по праву и что Эдуард был его законным сыном. И только Ричард знает о том, что Джордж по-прежнему утверждает то же самое, только не так открыто.

Ричард организовывает прекрасную процессию, благодаря которой тела его отца и брата перевозятся из Понтефракта в их поместье. Кортеж проводит в пути семь дней, продвигаясь на юг от Йорка и по пути останавливаясь во всех крупных церквях. Тысячи людей молча подходят к процессии, чтобы отдать дань уважения королю, который так и не был коронован, и вспомнить о славной истории дома Йорков.

Шестеро лошадей в черных попонах тянут повозки, а перед ними едет рыцарь – единственный, в руках которого было знамя герцога, словно это он сам ехал на войну. За рыцарем едет Ричард с опущенной головой, а за ним – знатные люди, отдающие дань уважения нашему дому, нашему погибшему отцу.

Для Ричарда эта церемония была не просто перезахоронением отца: с ее помощью он подтвердил его право быть королем Англии, королем Франции. Его отец был великим воином, который боролся за свою страну, великим полководцем и великим стратегом, который, пожалуй, был способен заткнуть за пояс своего сына Эдуарда. Идя в этой длинной процессии, Ричард отдает дань уважения своему отцу, напоминает о своем праве на корону и напоминает стране о величии и благородстве фамилии Йорк. Мы – сосредоточие того, чем Риверсы не являются, и Ричард наглядно показывает это всем при помощи богатства и величия этой памятной процессии.

Ричард охраняет гробы каждую ночь, которую они проводят в дороге, едет перед ними каждый день на черном коне, покрытом синей попоной, и перед ними опускают стяги. Как будто впервые за все это время он позволил себе оплакать отца, которого потерял, и мир благородства и благочестия, который ушел вместе с ним.

Я встречаю его в Фоттерингее, и он задумчив и нежен со мной. Он помнит о том, что наши отцы были некогда союзниками, родней. Его отец погиб до того, как мой заключил губительную сделку со злой королевой, до того, как его сын взошел на трон, до того, как Ричард отправился в свою первую битву. Вечером, перед тем как Ричард отправился в свой последний ночной караул и всенощную возле гроба своего отца перед его захоронением, мы с ним вместе молимся в красивой семейной церкви.

– Он был бы рад нашему браку, – тихо говорит Ричард, поднимаясь на ноги. – Он был бы рад, узнав, что мы поженились, несмотря ни на что.

На короткое мгновение, пока он стоит передо мной, вопрос «Законен ли наш брак?» грозит сорваться с моих губ. Но я вижу печать глубокой грусти на его лице и позволяю ему повернуться и уйти, чтобы занять место одного из четверых рыцарей охранников, которые будут стоять возле гроба всю ночь, пока рассвет не освободит их от исполнения их печального долга.

Джордж и Изабелла приезжают на похороны, и мы с ней стоим рядом, облаченные в прекрасные одежды темно-синего цвета, символа траура в королевской семье, пока король и королева кладут два гроба в семейный склеп церкви Фоттерингей. Эдуард целует руку статуи, и я вижу, как Джордж, а за ним Ричард повторяют его действие. Этот жест Джорджа кажется особенно нежным и драматичным, но в тот момент все внимание сосредоточено на маленьких принцессах. Десятилетняя Елизавета, удивительно красивая девочка, стоит впереди всех. Она держит за руку свою сестру, принцессу Марию, а позади них держатся послы из всех стран христианского мира, стремящиеся продемонстрировать свое почтение семейству Йорк.

И я понимаю, что это – постановка, пьеса, насыщенная символикой, равно как и почтением к усопшему и скорбью по нему. Все видят, что, хороня главу рода так, словно он был королем, семья не забывает подчеркнуть, насколько величественны король Эдуард и его братья, как почтительна маленькая принцесса, как очаровательны и полны достоинства королева Елизавета и ее дочери. Я не могу избавиться от ощущения, что вижу перед собой актеров, а не настоящих королей и королев. Королева Елизавета так правильно выбрала позу и кажется пронзительно красивой, а ее девочки, особенно принцесса Елизавета, так серьезны и полны осознанием своего места в процессии. В их возрасте я больше всего боялась наступить на подол платья матери, но маленькая принцесса Елизавета идет с высоко поднятой головой, не отвлекаясь ни на что происходящее справа или слева от нее: ни дать ни взять маленькая королева.