Рустам вынужден был прервать ее монолог, ему же и прямые обязанности надо выполнять:

– Извините, скажете, когда принести горячее? Я буду недалеко.

– Скажу, скажу, – раздраженно отмахнулась Кама, поедавшая не только закуски, а и свою соседку, образно говоря. – Ну, выпьем за дружбу?

Официант подлил им вина, Кама выпила половину бокала, Ольга только пригубила, она и не ела, была не в настроении, что читалось без труда. Рустам сел у стены и настроил уши.

– Хм, креветок в салате с гулькин нос, – проворчала Кама. – Короче, ты знала, что он не клюнет на меня, а я буду действовать по старому сценарию. Молодец. Так и было. В результате ее нет, умерла! Ты прискакала ко мне, пылая благородным гневом, требовала, чтоб я уехала. Якобы и мне делаешь добро, и мужика спасаешь от него самого. Что, боялась, что догадаюсь? А я и догадалась. Ты моими руками уничтожила ее. Ради… него! Так ведь мужик! Глянешь и – башню срезает. И зачем ему какая-то моль? Есть ты! Красивая, успешная, к тому же здо-ро-ва-я. Но он обожал свою бледную и больную моль, это тебя бесило, праведная ты моя. Теперь путь свободен, ты ему ноги моешь и ту воду лакаешь, еще чуть-чуть…

К сожалению, Рустама вызвали к другому столику. Надо ли говорить, как он вертелся, лишь бы вернуться назад, но когда подошел ближе к женщинам, Кама наехала на него, она редкая хамка:

– Слышь, вина налей и мясо неси. Блин, вас не дозовешься.

В очередной раз ему пришлось уйти на кухню. Блюда были готовы, он их принес, потом обслужил второй столик, в общем, застал только финал «светской» беседы.

– А если я ему расскажу? – мурлыкала Кама, попивая вино.

– У тебя нет доказательств.

Если б Рустам не видел Ольгу, то подумал бы по ее голосу, что она пережила жуткую трагедию. Однако голос и лицо разнились, Рустам восхитился ее хладнокровием.

– А они не нужны, – хихикнула Кама. – Есть логика, милая, он эту логику поймет. Короче, плати дань за молчание. Первое: сделай так, чтоб он не точил на меня зубы. Второе: введи меня в свой круг…

Никто не согласился отнести баобабу текст его речи! Все до единого нашли дурацкие причины, по которым, видите ли, не могут подняться по лестнице! София стремительно неслась в кабинет Артема, цедя угрозы в адрес коллег:

– Ну, попросишь, Клава, отпечатать хоть два слова! И ты, Родион, ко мне больше не подкатывай со своими бумажками! А Инесса… Только нос сует куда не следует! Я забила на ваши радикулиты, подагры, срочные дела…

Она даже не приблизилась к двери, когда помощник Артема (у него же теперь нечто вроде секретаря есть, как у президента) кинулся наперерез с шипением удава, который осип от старости:

– София, ты куда?!

– К Артему… э… я забыла отчество.

– Нельзя! – И увел ее от двери. – У него там с преступниками базар, уже два часа заседают. Видишь, вон ребята ждут.

Правда, вооруженные мальчики дежурили здесь же, София в состоянии злости их не заметила, слонов-то!

– Тогда… – улыбнулась она, радуясь, что хоть некоторое время не будет видеть баобаба. – Передайте ему текст его речи для телевидения.

– Хорошо, передам.

Вприпрыжку София сбежала вниз, вдруг вспомнила: бегать нельзя, а ходить – полезно. Теперь много часов можно…

Посвятить последним страницам романа

Дама живо повернулась на голос, глаза ее расширились, когда она увидела толстого господина в кресле, которого из-за спешки не заметила.

– Кто это? – Для нее полной неожиданностью стало, когда с разных сторон выступили мужчины. – Что здесь происходит?

– Дык попались вы, мадам, – ехидно сказал Зыбин. – Как ваше имя?

Она, конечно, молчала, а служанка кинулась к выходу, но убежать ей не удалось – перехватили два молодца.

Во время этой небольшой суматохи Степан отозвал подполковника и что-то шептал ему, после чего оба ушли в глубь дома. Зыбин вторично потребовал назвать имя, его назвал потрясенный Мишель:

– Это Нинель Флорио, баронесса.

– Вот как! – покивал Зыбин. – Мне жаль вас, мадам. Господа преступники, отдайте девицу и, возможно, вы заслужите снисхождение.

Ответом была пауза, баронесса ломала пальцы, похоже, искала выход из безвыходного положения. Зыбин не торопил ни ее, ни доктора, ни его людей, которых насчитывалось всего три человека, маловато на такой большой дом. Такое количество прислуги оправдано: черное дело не доверишь кому ни попадя.

– Виссарион Фомич, – сказал вернувшийся Суров. – Степан рассчитал, что часть дома выстроена квадратом, именно по квадрату располагаются небольшие помещения, включая хозяйственные постройки. Но они малы, то есть в середине квадрата должно остаться место, а хода туда мы не обнаружили.

– Ломайте, крушите все подряд, – распорядился Зыбин. – Ищите потайной ход, его могут прятать шкафы, полки, щиты. Ищите зазоры в стенах, они могут отодвигаться. И рычаги! Да хоть весь дом разберите по камешку!

– Позвольте! – очнулся доктор. – Дом не мой, я снял его…

– А наше дело сторона, – скучно протянул Зыбин. – Мы найдем мадемуазель Настасью, но ежели нам ее труп достанется, то вы до суда не доживете. Верно, господин Терновой?

– Самолично прикончу всех, – пообещал Сергей.

– А мы глаза закроем.

Однако сказать, где помещена девушка – значит признаться в преступлениях, а так… есть надежда! Она и держала рты на замке.

В течение часа рушили все, что попадалось в той части дома, где должна быть пустота или особое помещение для содержания жертв. А устройство оказалось много проще. Степан, с его въедливой крестьянской жилкой, обнаружил незамаскированную дверь, ведущую в подпол. За ней была следующая дверь, она оказалась на замке. Ее выбили – подручных средств для этого нашлось немало, рук тоже. Зажгли фонарь, спустились ниже, Сергей звал:

– Настя! Настя, отзовись!

Наконец-то мужчины услышали надрывное гулкое мычание, как из колодца, и принялись ломать замок, ударяя по нему топором и молотом.

Через некоторое время Сергей с Прохором уже освобождали девушку от веревок, вытащив из ее рта кляп, тогда как другие мужчины ломали вторую дверь в подполе, полагая, что и там есть живые души. Но внутри стояла широкая лавка, у стены находились стол и табуретки, на столе – лампа, острая бритва, валялись веревки с пятнами крови и ведро. В углу стояли корыто и кувшин, накрытые чистым полотном.

Степан не удовлетворился найденными трофеями, его интересовало, где же пустота. Он понял это, когда встал на табуретку и заглянув в окошко под потолком. Его нос учуял запах травки, значит, там дворик. И он отыскал вход, попал в дворик, окруженный стенами со всех сторон, совершенно пустой, и поросший травой. Может быть, настоящие хозяева здесь отдыхали, скрываясь от посторонних глаз? Кто знает. Не узнал никто, что сюда рвалась Наташка, расшатывая прутья и мечтая о свободе. Даже если б удалось ей выбраться, попала б она в новую западню, откуда без лестницы или ключа, открывающего низкую дверцу, не выйти.