В кабинет ввели трех очень похожих парней, но Грозовский сразу узнал убийцу. И убийца узнал его – Дима понял это по тому, как тот поспешно отвел взгляд и с горечью усмехнулся.

Надя все-таки не сдержалась.

– Девушка! – заглянула она в кабинет. – Вы же стакан чаю собирались выпить, а не ведро!

Пока паспортистка раздраженно выписывала Надежде справку, Грозовский вышел из соседнего кабинета вместе с Пашей.

– Ну, значит, как только понадобитесь, мы вам позвоним. – Паша пожал Диме руку. – Спасибо вам за помощь.

– Да не за что.

Дима еще раз пожал Самойлову руку, лихорадочно размышляя, не поручить ли этому славному парню розыск Кудряшовой, но решил все же, что лейтенант занят делами поважнее и поиски Нади наверняка задвинет в долгий ящик.

Едва Грозовский скрылся за поворотом коридора, из паспортного стола вышла Надежда и наткнулась на Пашу.

– Ой! Паш, привет! – воскликнула она радостно.

– Привет. Ну, что? Все нормально?

Надя показала ему справку, принюхалась – ей почудилось, что в коридоре пахнет парфюмом Димы…

– Да вроде. Ну вот, теперь съеду я от вас. Заживете наконец спокойно.

– А куда съедешь? – нахмурился Самойлов.

– Да уж найду куда, не пропаду!

Слишком дорогой запах для этого коридора. Галлюцинации у нее на почве беременности… – решила Надя.

Паша хотел еще что-то сказать, даже рот открыл, но она развернулась и побрела к выходу.

Галлюцинация не проходила, а, наоборот, усиливалась.

Если бы Надя чуть-чуть ускорила шаг или хотя бы подняла глаза от земли, то увидела бы, как Грозовский переходит дорогу.

О том, что Зоя погибла, Ольга узнала от Димы в тот же день, когда первый раз примчалась к Сергею в больницу.

Просто тогда не было сил и времени переболеть этим, прочувствовать до конца, и поэтому сейчас, когда Сергею стало лучше, Ольга и поревела, и памятник заказала на Зойкину могилу, и справки про Костика наводить начала.

Вот боялась она стать причиной несчастий для Зойки, и получается – стала. Если бы она не познакомила Зою с Сергеем… он бы погиб.

А так погибла Зойка…

Как ни крути этот жуткий калейдоскоп – он со смертельным исходом. И от этого чувство вины такое невыносимое, что хочется выть и каяться, только в чем?!

Леонид Сергеевич, примчавшийся из Новосибирска, как только узнал о ранении сына, каждый вечер теперь утешал ее:

– Ты ни в чем не виновата, Оленька. Тебе знакомо такое понятие, как судьба? Наверное, у Зои было предназначение – кого-то спасти ценой своей жизни.

Ольга рыдала у него на плече и соглашалась, что Зойка обязательно должна была кого-то спасти, но погибать-то зачем?! Это несправедливо.

– Наверное, не нам решать, что справедливо, а что нет, – вздыхал материалист, атеист и врач-кардиолог Барышев-старший. – Наверное, это не нам решать…

– Там у нас речка, Куекша, быстрая, чистая, утюгом пахнет. – Люда остановилась возле скамейки, чтобы дать отдышаться Митяю, но он садиться не стал, пошел дальше, крепче обняв ее за плечи и прижав к себе.

– Почему утюгом? – заулыбался Митяй.

– Ну, когда белье с мороза гладишь, у него такой запах… свежести. Вообще-то, это озоном пахнет. Вот и в Куекше вода озоном насыщена. – Люда снизу вверх посмотрела на Митяя – потешается он над ее рассказом или ему нравится? Нравится, вон как глаза блестят. И прижал ее, словно боится, что она убежит. – Вот сам понюхаешь, тогда поймешь! – засмеялась Люда.

Он поцеловал ее в волосы, в щеку, хотел и в губы, но чуть не упал – не смог нагнуться, захохотал.

– Ладно, приедем и сразу пойдем твою речку нюхать.

– А еще есть речка, Сендега называется.

– Ее тоже надо нюхать?

– Да ну тебя! В ней рыбы полно. Отец с братом ее острогой бьют. Там под мостом быстринка есть. Так они по два леща за раз на острогу надевают.

– Вот острогой рыбу ловить не пробовал.

Они развернулись и пошли в обратную сторону, вдоль цветущих кустов сирени и молодых лип. Солнце палило нещадно, спина у Митяя взмокла, но отдыхать он не хотел и даже попытался идти быстрее.

– Они тебя научат! – горячо воскликнула Люда. – Они…

Она замолчала, увидев знакомый серебристый «Лексус», из которого выходила Ольга.

– Они… – Сердце упало, когда рука Митяя соскользнула с ее плеча и он, сильно прихрамывая, но очень уверенно и быстро пошел, почти побежал к Ольге.

– Они научат…

Ольга смотрела на него так, будто со страхом ждала – опять скажет, что любит, что жить без нее не может…

Митяй прислушался к себе, понял – не скажет, и улыбнулся.

Переболело, перегорело… Вернее, выболело и выгорело. И травка зеленая проросла…

– Как ты? Вижу, все в порядке, – не сказала, с облегчением выдохнула Ольга.

– В порядке.

– Выздоровел?

Совсем. И даже острогой леща поймает. Митяй опять улыбнулся, теперь – виновато, ему почему-то стало стыдно, что он так окончательно и бесповоротно выздоровел.

– Ну… До свидания… Рада была повидаться… – Ольга отдала ему пакет с апельсинами и быстро пошла к машине.

– Погоди! Погоди, Оля.

Он понял, что они не должны так расстаться – словно стесняясь чего-то и недоговаривая. Он догнал ее и, легонько тронув за плечо, сказал, заглядывая в глаза:

– Спасибо. Спасибо тебе за все.

– Нет, это тебе спасибо! – Ольга взяла его за руку, сжала чуть повыше кисти, а он удивился – ему-то за что спасибо? За его удушающую слепую любовь? За то, что он сделал ее виноватой в своем ранении, в своем нежелании жить?

– Я тебе благодарна, Митяй. За то, что ты был в моей жизни, за твою любовь. За твое терпение. Ты мне помогал. В самые трудные моменты, когда мне казалось, что у меня все силы кончились, когда я жить не хотела, ты приходил и… понимаешь, очень важно знать, что ты кому-то нужен. Очень…

Он поцеловал ей руку, она его – в щеку.

Как хорошо, что после любви есть жизнь и… другая любовь.

Митяй вернулся к Люде, обнял ее и прижал к себе.

– Значит, как приедем, сразу на речку, да? Только я плаваю не очень… Как топор. Ты меня научишь?

– Я тебя убью, – заплакала Люда, уткнувшись ему в грудь.

– Ладно, сначала убьешь, а потом вылечишь, – засмеялся Митяй.

* * *

Песков вошел в привычный ритм жизни.

Он спал, ел, проводил совещания и переговоры, выезжал на объекты. Он сам для себя решил – неудача не повод сдаваться. Да, он сделал холостой выстрел, ошибся, но можно же перезарядить или даже сменить оружие. Времени, правда, уже не осталось, но будут еще другие возможности – свет клином не сошелся на этом тендере. На рынке розничной торговли намечается строительный бум, так что все только начинается. Он не проиграл, нет – он взял передышку. Очень короткую…