Его призыв закружил вокруг Надежды. Она встрепенулась у плиты, стала готовить, жарить, парить, резать, укладывать еду в герметичную тару.

Забыв о гордости, она думала только о своем голодном, единственном мужчине. Она взяла в руки кладь с едой, и внезапно опустилась на стул, словно раздумывая о чем-то горестном, потом улыбнулась себе любимой, и вышла из квартиры с едой для любимого человека.

Эдуард ждал ее. Он физически ощущал, что его любимая еда сама к нему едет, идет, взлетает в скоростном лифте. Он просто подошел к двери и открыл ее. Точно, его Надежда шла к нему из лифта. Он схватил ее тяжелую сумку, прижался щекой к ее щеке, вдыхая ее запахи косметики и, приготовленной пищи.

'Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок' был проверен на личном опыте. Любовь после хорошей еды – святое дело, даже естественное. Спальный мешок так и лежал по центру комнаты с великолепными стенами, украшенными по замыслу дизайнера, сытого до последней степени.

У спального мешка есть хорошее свойство – он не скрепит, он безразмерный, поскольку части тела, не вмещающиеся на его поверхности, спокойно могут касаться пола.

Надежда подошла к двери, посмотрела в глазок, увидела нечто тощее и невысокое. Открыла дверь. Перед ней стояла худенькая женщина. Надежда даже не удивилась, ведь она только, что вспоминала ее худым словом.

– Простите, Эдуард дома? – сказало нежное создание.

– Леночка, зачем он вам? – сурово спросила Надежда, извергая пламя ненависти из глаз.

– Я не Леночка, меня зовут Алена, – сказала молодая женщина голосом снегурочки из сказки. – Надежда, так это вы вывезли у Эдуарда мебель из комнаты, – сказала она храбро.

– Не пищи, уши режет! – возмутилась Надежда. – И уходи отсюда!

– Фу! Какая ты злая! Эдуард на полу спит? Так нельзя поступать с ним! Он хороший, – проговорила жена Эдуарда, отступая к лифту.

Из лифта вышел Эдуард. Увидев Лену, он закричал:

– Лена, опять сюда ходила? Я тебя предупреждал, чтобы ноги твоей не было у порога. Я следил за тобой, – проговорил он гневно.

Надежда, увидев, что опасность в лице соперницы миновала. Она захлопнула дверь квартиры. Оставшись наедине с Эдуардом, она почувствовала угрызения совести. Мебель надо было возвращать, но возвращать было нечего, она прочно встала на другие свои места. Ничего не оставалось, как купить нечто новое. Надежда прошла по квартире, мельком взглянув на цветовую гамму помещений, и полетела на любимом воздушном трамвайчике в магазин с кратким названием 'Уют'.

Кто бы удивился, но она не выразила удивления, обнаружив в качестве продавца мебели молодого человека Лены. На нем висела табличка с именем 'Эдуард'. В голове у Надежды всплыло в памяти, что она правильно назвала Лену Леночкой – одиночкой.

Есть у нее чутье на такие вещи. Купила Надежда новую мебель, посмотрев на образцы в магазине. Пока она ехала домой, к ней со всех сторон от производителя везли мебель. Прибыли они к дому практически одновременно. Эдуард проснулся от шума. Рабочие в униформе вносили в дом новую мебель.

На прошлой неделе Василиса ездила в город Клюкву. Она доехала до станции, добежала до электрички, плюхнулась на сидение и наслаждалась тишиной, пока не пошли певцы. Одни пели группой, другие играли на гитарах или гормоне. Василиса не выдержала музыкальной атаки и вышла в тамбур, куда не доносились звуки из вагона, но скрежетали сами вагоны.

После того, как прошли певцы, Василиса села на свое место, разглядывая в окно, окраину Клюквы. Дома теснились все плотнее и плотнее, – это приближалась конечная остановка.

Клюква – огромный город, начинался с киосков, продажи дорожных сумок, и постепенно устремлялся через метро в сам город.

Вынесенная людским потоком Василиса оказалась среди огромных домов, дорог, и плотных масс автомобилей. Она перешла через переход, и чуть не вошла в скоростной общепит, куда народ втекал и вытекал тонкой, но постоянной струйкой. Она обошла людей с цветными коробками с картошкой и гамбургерами, и оказалась на тихой улице с вывеской стоматологии.

Но ей не сюда, ей дальше, минуя тихий перекресток, она вошла в тень домов, возраст которых перевалил за сто лет. Еще метров сто, несколько лестничных пролетов и она оказалась там, куда шла, но еще не видела того, к кому пришла.

Он вышел из палаты в синей пижаме с недовольным выражением лица. Он был зол на Василису за то, что она сказала, а вот что она сказала, он уже давно не помнил, но продолжал злиться. Так, наверное, происходят вендетты. Никто не знает из-за чего сыр – бор разгорелся. Ладно, Василиса хотела посмотреть на Аристарха. После операции прошло достаточно времени, чтобы он мог ходить, но еще недостаточно, чтобы его выписали.

От встречи повеяло зимним холодом прощания. Она, убедилась, что с ним все в относительном порядке и решила прекратить всякое вмешательство в его жизнь. Пусть наслаждается злобой к словам, которых сам не помнил. Василиса вышла из больницы, вдохнула воздух весны, и пустилась в обратный путь.

Обида – это чувство, которое всегда хочется отодвинуть подальше от себя, вот так и Аристарх ушел в зону, закрытую от доступа. Он стал нести в себе отрицательные эмоции, их количество значительно превосходило положительные значения чувств. Чувство жалости и сострадания вечным не бывает, хотя бы потому, что они сами забирают положительный потенциал происходящего. Чтобы жить, надо переходить в зону положительных эмоций, надо создавать условия для положительного эмоционального состояния.

Василиса неожиданно для себя накричала на человека, симпатичного во всех отношениях, но всегда негативно относившегося к Аристарху. Ночь была не из легких, ей было психологически тяжело, потому что два нужных ей человека оказались в зоне отрицания.

Наум Эдуардович выражал к ней симпатию с первого дня появления на работе. Он и она были одного поля ягоды, одной породы, почти с одинаковым официальным уровнем образования.

Вероятность реального сближения была мала, но творческие отношения были просто необходимо для работы. С Евгением у Василисы могли быть личные отношения, с Эдуардом только служебные, – это предстояло осознать и не переходить границы дозволенного общения. Условностей в жизни больше, чем можно представить с первого взгляда. Получалось, что ей необходим Аристарх, но он отодвинулся от нее забором отчуждения, словно ушел в другое измерение человеческих чувств. А Наум Эдуардович был занят и основательно.

Из всего вышесказанного Василисе оставалось вместо обиды, одно состояние – пресловутое одиночество. От нечего делать она зарегистрировалась на сайте знакомств, и стала проявлять инициативу в знакомствах. Успех не заставил себя ждать. Некий человек откликнулся, завязалась переписка. Они созвонились. Услышав голос и признания мужчины в том, что он женат и ищет развлечения, она ретировалась.

Аристарх вернулся домой. Василиса без приглашения нагрянула к нему в гости. Странное дело, но ей вдруг понравилось быть верной именно ему, несмотря на его хроническое свойство вызывать у нее состояние обиды. У них на двоих было одно положительное свойство, они чувствовали друг друга. Их прикосновения носили электрический характер, а это немало! Но бесконечно мало, потому, что электронной тяги друг к другу у них хватало ненадолго. Они неизбежно расходились по своим домам до следующей притягивающей встречи.