Но после сцены с девочкой на мнение судей никакие доводы повлиять уже не могли. Их приговор был краток и безапелляционен: «Признать мадам де Гаран, в девичестве Клеменс де ла Файль, женой господина Кристиана де Буассо и обязать её вернуться к своему законному супругу и родной дочери. А во избежание очередного бегства семью де Гаран взять под временный домашний арест».

– Этому не бывать! – заявила мадам де Гаран. Дому месье де Буассо она предпочла монастырскую келью и тут же написала прошение на имя Людовика XV, в котором просила короля дать ей возможность провести остаток дней в монастыре. Но король-распутник под лицемерным предлогом заботы о крепкой французской семье в просьбе Клеменс отказал.

Кристиан де Буассо торжествовал: он добился своего! На радостях он объявил, что прощает свою «заблудшую овечку» и с нетерпением ждёт её возвращения. Мадам де Гаран, поняв, что положение у нее безвыходное, сделала вид, что смирилась с судьбой, и даже сама назначила день своего возвращения в дом первого мужа.

Последний акт этой трагедии был достойным пера великого Шекспира. Вот как описывал его репортёр одной из парижских газет: «В тот вечер перед ярко освещённым домом Кристиана де Буассо, набитым родственниками и приглашённой знатью, на глазах десятков уличных зевак остановилась карета. Из неё, пошатываясь от слабости, вышла Клеменс де ла Файль в белом подвенечном платье. Она была бледна, почти прозрачна, и от этого ещё больше прекрасна. Глаза её пылали каким-то странным, непостижимым огнём, а на устах блуждала загадочная улыбка. Навстречу ей по разостланному по такому случаю перед входом в дом большому персидскому ковру спешил с распростёртыми объятиями сам Кристиан де Буассо. Клеменс де ла Файль холодно взглянула на бывшего мужа и, собрав остаток сил, отчётливо вымолвила: “Месье, я принесла вам то, что вы когда-то потеряли”. И ступив шаг вперёд, замертво упала к его ногам.

В те же минуты в парижском предместье Сан-Луи умирал в одиночестве от принятого вместе с женой яда майор Жорж де Гаран».

Утро 4 мая 1882 года выдалось на удивление тихим и солнечным. Океан был пустынным и, можно сказать, спокойным, лишь лёгкая зыбь, признак далёкого шторма, набегала со стороны Африки.

Сторожевой корабль бразильских военно-морских сил «Аригуари» выполнял свою повседневную работу – патрулировал северо-восточные воды Бразилии. Кораблю не надо было никуда торопиться, и он шёл, оставляя за собой длинную и ровную, как струна, пенистую дорожку, со скоростью, не превышающей 10 узлов.

Сделав утреннюю приборку и позавтракав, свободная от вахты команда занималась кто чем горазд: одни спали в кубрике на подвесных койках, другие валялись на таких же койках, ещё кто-то играл в шашки или чинил одежду.

На левом борту «Аригуари», укрывшись от начинавшего припекать солнца в тени рубки, стояли матросы Мойра и Дольчи. Держась за поручни и сплёвывая в воду, они делились впечатлениями о вчерашнем увольнении на берег. Вдруг Мойра заметил неподалёку от борта кувыркающуюся в волнах бутылку. Он толкнул локтем товарища:

– Смотри-ка! Вроде как запечатана.

– В самом деле! – неизвестно чему обрадовался Дольчи. – А вдруг в ней вино? Давай-ка на всякий случай доложим вахтенному офицеру.

Стоявший на мостике лейтенант Жозе Виейра рассмотрел в бинокль бутылку и убедился, что она действительно запечатана. Правда, вина он в ней не увидел. Но зато разглядел что-то похожее на бумагу. Лейтенант дал команду застопорить машину и спустить шлюпку.

– А вдруг мы откроем какую-нибудь важную тайну, – сказал Виейра в своё оправдание. – На море всякое случается.

Спустя несколько минут поднявшиеся на борт моряки подали вызванному на палубу командиру «Аригуари» капитану Мануэлю Коста старую бутылку светло-жёлтого стекла. Коста осмотрел бутылку и, уверившись, что в ней действительно находится какая-то бумага, велел разбить её. Взяв поданный ему свёрнутый трубочкой листок бумаги, капитан сразу определил, что вырван он из Библии. На одной его стороне поперёк печатного текста неровным, срывающимся почерком было что-то написано карандашом. Написано на английском языке. К счастью, Коста английский знал.

«На борту шхуны “Си Хиро” бунт, – читал командир сторожевика. – Капитан убит. Первый помощник выброшен за борт. Я, второй помощник, насильно приставлен к штурвалу. Они заставляют меня вести судно к устью Амазонки. 38 гр. западной долготы, 12 гр. северной широты, скорость 3,5 узла. Спасите!»

Коста спустился в свою каюту, взял с полки «Корабельный регистр Ллойда» и убедился, что такое судно действительно существует. «Си Хиро» водоизмещением 460 тонн был спущен на воду в 1866 году, прописан к английскому порту Гулль, его капитан – Джон Регис.

Коста отдал приказ начать преследование мятежного судна. Машина прибавила оборотов, и «Аригуари», рассекая острым форштевнем зыбь, понёсся к устью Амазонки.

Через два часа погони сторожевик настиг не отличавшегося особым ходом «Си Хиро». Шхуна на сигналы с требованием остановиться не отвечала. Однако после нескольких пушечных выстрелов, поднявших фонтаны воды перед её носом, мятежники вынуждены были сбавить ход. Штурмовая команда «Аригуари» из девяти моряков под командой лейтенанта Виейры спустила на воду две шлюпки и устремилась к «Си Хиро». Мятежники попробовали было сопротивляться, но их сопротивление продолжалось недолго. Хорошо обученная и вооружённая штурмовая команда «Аригуари» быстро обезвредила их и заковала в предусмотрительно прихваченные с собой кандалы.

Осматривая судно, бразильцы нашли запертыми в трюме второго помощника капитана, который назвался Хеджером, и двух матросов, отказавшихся пристать к бунтовщикам.

– Неужели это правда? Неужели мы спасены? – не мог поверить неожиданному счастью Хеджер. – Ведь мы уже приготовились умереть. Эти изверги никого не щадили. Они выбросили за борт первого помощника. Собаку капитана Лонгстафа и ту убили.

– Погодите, погодите! – остановил Хеджера лейтенант Виейра. – Какой Лонгстаф? В «Регистре Ллойда» капитаном «Си Хиро» значится Джон Регис.

– Не-ет, – отрицательно замотал головой Хеджер. – Капитаном у нас с недавних пор Лонгстаф.

– Понятно, – сказал лейтенант. – Так он тоже убит?

– Кто сказал, что он убит? Капитан живой. Ему, можно сказать, здорово повезло: в море он заболел, и его пришлось оставить в Бриджтауне, на Барбадосе.

– Что-то ничего я не понимаю, – нахмурился Виейра. – То вы писали, что капитан убит, теперь говорите, что он на Барбадосе…

– Кому я писал? – в свою очередь, удивился второй помощник. – Никому ничего я не писал. Да и вообще… объясните наконец, как вы узнали о нашем несчастье?

– Мы выловили бутылку с написанным лично вами, вторым помощником, посланием с просьбой о помощи.

– Послание? – ещё больше удивился Хеджер. – Какое послание? О чём вы говорите?