Будешь так себя вести, до замка не дойдём, – предостерёг он меня, когда я снова начала его целовать. – Затащу в рощу, ни на что не посмотрю.

– Хорошо, не буду, – пообещала я. – До замка. А при помощи стиля Сегюров мы можем убедить любого и во всём. Посмотришь на человека и говоришь ему: будь добр, сделай то-то и то-то. И человек делает, по своей воле, хотя и не собирался. Потом, конечно, думает, что его околдовали… Так и есть, собственно… Отец потому и ушёл с королевской службы, потому что считал, что нечестно использовать свой дар в политических целях.

– Подожди, – Морис помотал головой. – То есть и ты так можешь?

– А как, по-твоему, я смогла бы получить столько кредитов и отсрочек по платежам? – ответила я ему вопросом на вопрос. – Да и просто… по мелочи…

– Ушам своим не верю, – сказал он.

– А как иначе я уговорила, чтобы ты позволил привязать себя к кровати? А когда мы осматривали тисовую рощу? Ты ведь не хотел сначала.

– Может, ты меня и соблазняла при помощи чар?

– Пыталась, – призналась я честно. – Но на тебя почему-то не всегда действовало. В самый первый день я хотела, чтобы ты уехал, а ты почему-то чарам не поддался. И потом… не всегда поддавался.

– Чёрт знает, что такое! – ругнулся он в сердцах.

– Вот не надо по чертей именно сейчас, – поругала я его и ещё раз укусила за ухо – не сильно, лишь прикусила мочку, чтобы услышать, как он с присвистом втянет воздух сквозь зубы и покрепче подхватит меня под бёдра. – Сейчас я вас не очаровываю, сэр Мюфла, а вы резвы, как барашек.

– Рощу мы ещё не прошли, – напомнил он, и я присмирела.

– Это очень полезный дар, – теперь я почти оправдывалась. – Знаешь, мой отец всегда умел поладить с мальчишками, которые разоряли птичьи гнёзда, или успокоить ссорившихся горожан. И всегда мог рассмешить маму, когда она сердилась на меня за мои выходки.

– Разве для этого нужно волшебство?

– Ты прав, – согласилась я, – ну его, это волшебство. Страшно представить, что произошло бы, отправь я тебя из Сегюра в первый же день.

– Меня колдовскими штучками не проймёшь, – хмуро заявил он.

– Но ты поддался чарам, когда мы тебя лечили, – не удержалась я от поддразнивания. – Хотя… наверное, подействовало, потому что ты был пьян.

– С этого дня – пью только воду, – заявил он.

– Не волнуйся, с сегодняшнего дня я никогда не применю дар феи по отношению к тебе. Если только будет крайняя необходимость…

– Никакой необходимости! – так и взвился он.

– Спокойно, спокойно, – я погладила его по плечам, по груди, и рука моя наткнулась на кожаный мешочек, висевший на шнурке.

Там лежало кольцо короля, я уже знала, но… лежало и ещё что-то…

Пока Морис ничего не сообразил, я вытащила шнурок из-под рубашки, распустила тугую вязочку и… достала бисерную ладанку. Такую знакомую…

– Это… это – моего отца! – воскликнула я и задёргала ногами, требуя опустить меня на землю.

Морис поставил меня на ноги и выглядел смущенным. Да что там! Он покраснел, как варёный рак.

– Твой отец попросил вернуть, – неловко объяснил он, – но я её присвоил. Хотел сохранить на память о тебе… после того, как узнал, что ты – Маргарет Сегюр.

Когда я начала хохотать, он перепугался. И это рассмешило меня ещё больше.

– Мои чары… против моих же чар… – еле выговорила я между приступами смеха. – Я пыталась очаровать тебя при помощи дара феи, но не подозревала, что у тебя – мой амулет против очарования… Запечатанные чары… Мои же запечатанные чары… Да уж, только такой баран, как ты, мог провернуть подобное. А я, бедняжка, воевала сама с собой…

– Отдай! – он выхватил мешочек и торопливо надел шнурок себе на шею.

– Клянусь… никогда не воспользуюсь… против тебя… – я смеялась и не могла остановиться. – Да и не волнуйся, чары всё равно рассеиваются… только перестанешь смотреть в глаза – сразу ослабевают…

– Не смешно, – сказал он сердито, но больше для вида.

Потом я снова ехала у Мориса на спине, положив голову ему на плечо. Мы шли вдоль разлившегося после грозы ручья, и я болтала без умолку:

– Вот о чём ещё думаю… Замок Сегюр – это звучит очень прозаично. Тем более, теперь хозяином там будет вовсе не Сегюр.

– Мне стыдно, что я не принёс тебе денег и земель, – сказал Морис глухо.

– Ты подарил мне себя, подарил свою любовь, свою защиту, – возразила я, целуя его. – Что по сравнению с этим замки, деньги, земля?.. О! Смотри! Фиалки!..

Он остановился, и я побежала к кромке тисовых деревьев. Тут была целая полянка фиалок – они росли сплошным ковром, и было удивительно, как это я не заметила цветов раньше? Ведь в последние дни я проходила именно здесь… А может, раньше их и не было?.. Ещё один подарок прабабки-феи?..

Сорвав букетик мокрых от дождя, хрупких цветов, я с наслаждением понюхала их, ощутив тонкий, такой чарующий аромат…

– Морис! – я оглянулась и увидела, что мой рыцарь стоит по колено в ручье, зачем-то промывая в горсти песок. – Ловишь форель? – пошутила я, возвращаясь к нему и протягивая букетик. – Фиалки выросли! Разве это не чудо?

– Чудо, – согласился он, продолжая стоять в воде. – А я тут тоже кое-что интересное нашёл. Взгляни, – и он показал мне на ладони небольшой камешек, размером с голубиное яйцо.

Камешек был жёлтый, обкатанный до гладкости волнами.

– Что это? – спросила я, но уже догадалась – что.

– Золотой самородок, – сказал Морис с таким довольным видом, будто сам только что снёс это золотое яичко. – Я же сразу подумал, что если тут такой песок, то должно быть и золото…

– Тут будут пастись мои овцы, – сказала я твёрдо. – И будут расти фиалки.

Он некоторое время колебался, потом усмехнулся и покачал головой, разжимая пальцы. Золотое яичко упало в ручей и через толщу воды стало почти неотличимо от речной гальки.

– Ладно, пусть фиалки и овцы, – проворчал Морис, снова закидывая меня