Харишша кивает и становится на колени у бесформенного трупа.

– Он очень хорошо сохранился, - с удивлением говорит она. - Наверняка драконьи газы не позволили телу разложиться.

– Это тебе не помешает? - спрашиваю, а сам рассматриваю золотые слитки. Издали, конечно. Мне не улыбается побеспокоить хозяина местной пещеры. Вдруг он не испустил дух, а затаился где-то под невидимым, объятым вечной темнотой, потолком?

– Наоборот, - счастливо улыбается девушка.

Она бормочет под нос заклинание. Как и в случае с колдовством, с помощью которого она "промотала" память Проводницы, Харишша использует какие-то стихи. Поскольку предыдущие художества некромантки меня не впечатлили, сейчас к словам не прислушиваюсь. Но некоторые предложения все же проскальзывают сквозь непроницаемую преграду моей литературной глухоты.

Ты жил несчастным, милый мой,

И умер без семьи,

Вставай, воскресни, пусть с тобой

Горят огни любви…

Интересно, что бы сказал уважаемый критик и преподаватель кафедры РифЛиСоПЛи (Рифмованная Литература, Софизм и Политика Либерализма) в Большом Университете Сил Добра и Зла, Ходжа Мефодиевич Наследиев? Наверняка стал бы рассуждать, что слова "семьи" и "любви" не рифмуются. Точно назвал бы Харишшу бездарной графоманкой. Впрочем, моя девушка - некромант, ей не обязательно блистать изящными смысловыми оборотами и благозвучием речи. Пусть лучше талией блещет, чем стихами.

Дадим тебе твою любовь,

Воскресни, я молю,

Вскипит в застывших венах кровь,

Найди судьбу свою!

На последнем куплете длинного речитатива Тугий дергает ногой. В это время мы с Эквитеем лениво валяемся на камнях, подальше от золотых завалов. Проводница же с открытым ртом внимает бесхитростным стишкам Харишши.

– Как прекрасно, - рыдает он, смахивая слезы. - Какие слова! Внимай моим словам - я жизнь тебе отдам… А какая рифма! Раз хочешь ты любви - давай, сюда иди… Какие стихи!

Некромантка стесняется и водит пальчиком по воротнику своей хламиды. Но искупаться в лучах славы ей не позволяет дальний родственник владыки Преогара.

– Ве-е-е-е-е-е-е! - громко заявляет он.

– Сейчас-сейчас, - беспокоится девушка. - Небольшое заклинание с перемоткой, и ты у нас будешь как огурчик.

Я издаю мученический стон и поворачиваюсь. Эквитей притворяется спящим, но периодически вздрагивает, когда до него доносятся слова паршивой заклинательной лирики.

– Это моя дочь! - жалуется он.

– Ты должен ею гордиться! - успокаиваю короля. - Она занимается стихосложением и потрошит мертвецов. Другая на ее месте шлялась бы по кабакам и отдалась бы первому попавшемуся "принцу" с выдуманной родословной.

– Пожалуй, ты прав, - соглашается монарх и дышит спокойнее.

Спустя несколько минут мертвый принц со стоном поднимается.

– На меня нападает дракон! - вдруг визжит он мерзким голоском и отшатывается от Харишши. Грохается шлемом о стену и медленно оседает.

– Тише, тише, - миролюбиво просит некромантка. - Я не дракон, дракон - не я. Потому будь хорошим мальчиком и отведи нас в зал с Книгой Законов.

– Не-е-ет, - плаксиво сообщает Тугий. - Я туда больше не пойду. Мне эта книга ни счастья, ни секса не принесла. Только тяжелую драконью лапу.

– Дракона больше нет, - подхожу поближе и, наконец, рассматриваю королевского родственника. - Уже давным-давно съехал отсюда куда подальше. Так что идем.

– А зачем? - спрашивает покойный принц. - Мне и здесь неплохо. Золота валом, драгоценностей всяких…

– Это не драГОценности, а драКОценности. Улавливаешь разницу? Хозяин может в любой момент вернуться. Как ты думаешь, он будет долго морочиться с давно убитым вором?

– Вы знаете? - Тугий краснеет. - Сам не понимаю, зачем захватил тот браслет. Думал, допишу Закон, женюсь и подарю любимой эту драгоценную безделушку.

– Как романтично, - Проводница по-идиотски заламывает руки и часто-часто моргает. - Какой миленький!

На самом деле покойник выглядит не лучше болотного духа перед принятием душа. Из-под серебряного шлема бледнеет вытянутое лицо, утыканное всевозможными прыщами. Болезненных на вид бородавок так много, что кажется, будто перед тобой не человек, а ломоть испорченного сыра. Из него медленно вылезают опары… Фу! Острый подбородок, крючковатый, точно изогнутый гвоздь, мелкий нос; низкий лоб нависает над поросячьими глазенками; в уголке левого глаза прячется бельмо.

Комплекция у Тугия тоже не выдающаяся. Он довольно худ и низок ростом. Руки тоненькие, точно у младенца. Пальцы едва шевелятся под легкой латной перчаткой. Да и шея очень хлипкая на вид. Ноги настолько кривы, что возникает вопрос: а как он вообще может ходить? Не удивительно, что даже толстенькие кухарки легко убегали от этого… Даже не знаю, как его охарактеризовать. В общем, перед нами идеальный образчик рахита, пребывающего в возрасте переходного периода. Неудовлетворенность в любви прямо написана у парня на лице. Это я о прыщах. Только у лишенных некоторых особо пикантных радостей подростков могут встречаться столь обильные чирьи.

– Я миленький? - ошалело справляется Тугий. - Это вы мне, милая барышня?

Это немного меня удивляет. Ведь по словам Эквитея, его дальний родственничек имел очень скверный характер. И тут вдруг "милая барышня".

Харишша с улыбкой смотрит на меня, и тут я понимаю: она кое-чего добавила в свое заклинание. Неужели произвела модификацию характера? Умничка! К тому же ее мастерство развивается. Я слышал, что подобными процедурами могут заниматься только очень могущественные некроманцеры. Или, тьфу, некроманты, как их тут называют.

– Ты очень миленький, - с придыханием говорит Проводница. - Просто мужчина моей мечты.

Они приближаются друг к другу, широко раскрыв объятия.

– Не могу на это смотреть, - стонет Эквитей. - Болотная мымра и прыщавый пацан. Это просто извращенство какое-то.

– Совсем не изврещенство, - хихикает моя девушка. - Это называется любовь. Я сразу подумала, что неплохо бы свести в пару двух оживших мертвецов, которым при жизни не везло с этим делом.

– Ты действительно умничка, - хвалю Харишшу и сладко целую. Подавляю рвотный рефлекс, едва сдерживаюсь. Потому что рядышком слышится громкий "чмок".

– Вынести этого не могу! - Эквитей стучит себя перчаткой по шлему и выбегает в широкий тоннель, противоположный тому, откуда мы пришли.

– Я тебя люблю! - кричит Тугий. - Я! Тебя! Лю-блю-ю-ю-у-у!

"Блю-ю-ю!" слышится мне. Дрожащей ладонью подхватываю некромантку за талию и влеку ее за Эквитеем. Следом доносятся тревожные шорохи. Шелестят впопыхах раздвигаемые волосы Проводницы, скрипят серебряные заслонки доспехов покойного принца. А дальше доносятся и вообще некультурные звуки.