– О, - радостно улыбается бывший королевский оруженосец, а теперь - хват-полковник Главного Управления. - Ты ведь знаешь, что при трансляции из другого мира в Отражение попадает некоторое количество Темной материи. Она практически целиком поглощается телом Перемещателя, но какие-то крохи остаются. Если бы топор варвара когда-то не повредил мне череп, контур головы оказался бы невосприимчивым к такому небольшому количеству Темной материи и…

Дальше я не слушаю и мучительно стараюсь не зевать. Надо быть сумасшедшим, чтобы вслушиваться в диалог двух ученых и пробовать хоть что-нибудь понять.

– Когда она коснулась к мозгу, я впал в мнемотическую кому. Последние двое суток во мне просыпалась память…

– Как хорошо… - в голосе бабульки сколько радости, что ее можно зачерпывать лопатой. Скрипят соединения доспеха, шуршит платье Яруги.

Рядом обнимаются Эквитей с дочерью. Со стороны Проводницы и Тугия доносятся унылые "чмоки-чмо-о-ок". У меня на шее повисла Харишша, она что-то рассказывает мне на ухо. По-моему речь о десятке мелких котят, которые наводнят наш совместный с нею дом. Меня начинает подташнивать. Ищу глазами какую-нибудь щель, куда бы можно забиться и не показываться на белый свет до скончания веков.

– Как я рада, что все позади, - горячо шепчет бабка. - Мы должны быть благодарны хват-майору за то, что он добрался сюда и помог нам обрести свое счастье.

– Позже, милая, - отвечает Прасс-Традемус. - Сейчас же…

Они вновь начинают лобызаться. Ужас какой! То мертвецы между собой амурничают, то дряхлые старухи с обезображенными оборотнями.

И тут начинают сбываться мои темные прогнозы. Вопреки ожиданиям, взлохмаченный старик не интересуется поцелуйчиками с каким-нибудь черепом. Он целеустремленно приближается ко мне.

– Терпеть больше не могу! - восклицает он. - Сотни лет воздержания, после того как ушла последняя самка. Мне тоже любви давайте!

С этими словами он вырывает у меня из рук Харишшу. И лезет к ней с самыми грязными намерениями.

Некромантка визжит, а я остолбенело пялюсь на костлявые пальцы, обвившиеся вокруг ее талии. Паралич удивления проходит, когда грязная лапа старика почти прикасается к груди Харишши. К ласковым губам девушки приближается мерзейшая рожа этого трухлявого барана.

Я издаю протестующий вопль и всю свою душу вкладываю в удар. Твердо сжатый кулак с хрустом врезается в щетинистый подбородок любвеобильного деда. Кисть немеет на миг, предплечье, до самого локтя, отдает острой болью. А старик, залихватски раскинув ноги, летит на груду золота.

Харишша спасена, но это меня не останавливает. Вся злость последних дней стучит в моих висках. Я прыгаю за дедом и даже не утруждаю себя воспользоваться "Карателем". Да эту сволочь голыми руками сейчас…

Мои пальцы смыкаются на засаленном воротнике бесформенной рубахи. Приподнимаю старика над полом и швыряю вверх. Издавая утробные крики, дед ударяется о кривой сталактит, ломает его, и возвращается обратно. Я не позволяю ему упасть.

– Нет, дорогой! - мой голос дрожит от ярости. - Сейчас ты увидишь всю прелесть любви без обоюдного согласия.

Тяжелый армейский сапог-полуботинок встречает визжащего деда на лету. Не успев приземлиться, старик уносится в темноту, размахивая руками. Мне это кажется смешным.

– Машешь как воробей! - меня разбирает истерический хохот. Поверить не могу, на честь моей невесты только что посягнули у меня на глазах. Да за такое убить не жалко! - Полетай еще немного! Фамильный демон тебе в подбородок!

Завершаю тираду финальным аккордом. Поднимаю над головой тяжеленный сундук, доверху набитый золотыми слитками, и отправляю его вслед за стариком.

Обитый железом ящик, величиной со средний платяной шкаф, догоняет деда почти у самого кратера. Раздается громкий "гик". Деревянные планки лопаются от удара, золото разлетается во все стороны. Еще в воздухе старик и золотые слитки превращаются в бесформенную груду. На миг они повисают над кратером.

Раздается всплеск - мой обидчик исчезает в высокой волне разлившейся магмы. Плещут языки пламени, золотые монеты потрескивают, плавится металл. Под куполом драконьей пещеры остро воняет горелой тканью.

– Убил?!! - в ужасе выдавливает Проводница. - Братика убил!

– Чего? - я не совсем понимаю, к чему она клонит. - Так это был?…

– Вот умора! - хихикает дед. Он появляется, аки русалка из морской пены. Сначала на края кратера ложатся раскрасневшиеся от магмы руки. Затем из-под толстого пузыря, янтарно-красного цвета, высовывается обгорелая голова. Дед совершенно лысый - волосы обгорели начисто. Но тем не менее живой и абсолютно невредимый.

– Лесовик? - спрашивает Эквитей.

Я и раньше подозревал, что у короля небольшие проблемы со зрением. Ведь старик стоял совсем рядышком с монархом, правда в сумраке. А правителю Преогара удалось разглядеть старика только при свете пузырящейся магмы.

– Как есть, - улыбается дед. Он смотрит на меня, причем в глазах плескаются странные эмоции. Словно бы он одновременно зол, обижен, но весел и восхищен.

– Ты… - говорит он медленно, - спас ее! От меня! А-ха-ха-ха-ха! Вот же ж уморина-то! Слышите? - обращается старик ко всем присутствующим. - Он ее спас! От меня! А-ха-ха-ха-ха!

– Дать тебе брома? - хмуро спрашиваю его. - Или еще раз по башке? Сломалось что-то? Могу поправить!

– Ты даже не представляешь, - он не обращает внимания на мои нелестные эпитеты, - что сделал только что! А-ха-ха-ха!

– Требую объяснений в таком случае, - скрещиваю руки на груди, но готов броситься на веселого идиота в любое время.

– Она ведь принцесса? - похихикивает Лесовик. - Я только на принцесс могу возбуждаться…

– Впервые слышу о такой болезни. Тебе к сексопатологу прямая дорога. А если учесть неконтролируемые приступы смеха, то и к психиатру.

– Писихиатру? А-ха-ха-ха-ха! - дед заливается так, что не в силах удержаться и хлопается спиной в кипящую лаву. Кратер издает протестующие звуки и плюется искрами. - Так принцесса она?

Голова старика вновь появляется на свету.

– Принцесса, - отвечает Эквитей. - Я недавно признал ее своей дочерью.

– Папа?! - возмущенно восклицает фигуристая девушка, покоящаяся в королевских объятиях. - Что это значит?

– Потом, Мэлами, позже расскажу, - неумело оправдывается монарх.

– Если она принцесса, - с груди Лесовика клокочет смех и еще какой-то знакомый звук. Словно бы рев пламени в исполинской печи. Хотя я пока не уверен в этом. - Если она принцесса, то ты, несомненно, - принц?

– У меня, конечно, есть фамильный замок и даже родовой герб, - отвечаю насупившись. - Но до принца мне - как до Княжества Хаоса пешком.

– Ты еще не врубился? - продолжает хохотать Лесовик. Причем его многозначительный взгляд направлен не на меня, а на владыку Преогара.