Ивар шестым чувством ощущал, что здесь сработали те же механизмы, которые вырывали Алису из его рук, когда он в приступе гнева чуть ее не изнасиловал, и когда та непостижимым образом очутилась в Главной тюрьме Запретного города и таким же непостижимым образом буквально растаяла у него перед глазами. Однако, развить мысль не сумел: у него было слишком мало информации на этот счет. И почему он поторопился отпустить принца Георгия и убить его дружков? Может хоть что-то еще выдавил бы из них? И может ли этот странный похититель таким же образом проникнуть во дворец и снова выкрасть его Алису? Подобная догадка заставила разволноваться еще больше.

– Ротт! – Тут же выкрикнул он имя своего личного телохранителя. – Немедленно отправляйся к Алисе и не спускай с нее глаз! В буквальном смысле, понял? Если тебе понадобится куда-то отлучиться, оставишь вместо себя кого-то другого, но с ней постоянно должен кто-то находиться! Пока я не разберусь с тем, как пропали эти заключенные, визуальный контакт обязателен! И еще, усиль стражу дворца. Выполняй!

Ротт поклонился и тут же скрылся за дверью, а Тлан остался стоять, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать.

– Чего стоишь? – Гневно зыркнул на него Император. – Иди выполняй свою работу и скажи секретарю, чтобы позвал лорда хранителя Гаррона с отчетом о размещении людов и программой их адаптации.

Когда Тлан торопливо покинул его кабинет, Ивар устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза рукой. Все с самого начала шло не так, как он планировал, а это плохо, потому что он привык держать ситуацию под контролем. Что же делать? И повстанцы как-то подозрительно притихли в последнее время, исключая, конечно, этот дерзкий побег.

Его тревожные мысли прервал лорд хранитель Олимпийских островов Гаррон. Маленький и кругленький, он мог бы показаться кому-то забавным добряком, но более изворотливого и хитрого человека Ивару знать не приходилось.

– Ну, что там с людами?

– Все идет своим чередом, Ваше Величество.

Они некоторое время еще обсуждали кое-какие детали, и лорд Гаррон вдруг предложил:

– Ваше Величество, мне кажется, что в день полного переселения людов, вы должны появиться перед ними и выступить с речью. Это позволит им успокоиться, а людям Запретного города узнать о том, что свершилось. И, мне кажется, будет лучше, если они будут считать, что кандидаты на переселение были отобраны случайным образом, и что у вас вовсе нету того списка, который был предоставлен при помощи Алисы. Сами понимаете, люди могут подумать, что вы ущемили интересы одних из них в угоду другим. Ну, еще неравенство и всякое такое могут приплести.

– Спасибо, за совет, я и сам уже думал об этом. – Потом, немного подумав, спросил. – Лорд Гаррон, а какие настроения нынче в совете?

Ивар не доверял совету и самому лорду в частности, но сейчас тому, как он думал, было выгодно быть на его стороне, поэтому ожидал более менее правдивый ответ. Да уж, слишком мало времени он еще пробыл у власти и еще слишком многого не успел, например, обновить совет. И сейчас это может быть крайне опасным. Ему оставалось только уповать на их родственников, которых он держал в плену. Ивар понимал, что в данном случае манипулирование не самый лучший рычаг влияния, но другого у него пока не было.

– Разные. – Уклончиво ответил лорд. – Но могу сказать одно: пока вы не освободите заложников, вам не стоит ждать от них симпатии.

Император хмыкнул.

– По крайней мере, пока у меня эти заложники, я могу не ждать от них нож в спину, лорд Гаррон.

– Как бы вам тогда не напороться на свой собственный. – Тихо проговорил лорд хранитель.

Но как только Император вскинул на него глаза, сделал вид, что ничего не говорил, попрощался и вышел.

После его ухода Ивару пришлось приложить титанические усилия, чтобы взять себя в руки и успокоиться. К тому же, несмотря на свое обещание, ему, вдруг, страшно захотелось увидеть Алису. Поэтому, он порывисто встал и тут же направился в ее покои.

На Императорский дворец опустились сумерки и потихоньку в парке, на который был устремлен мой взор, начали зажигаться огни. Этот парк был невероятно красив и днем, однако вечером, в нем появлялось некое очарование таинственности.

На балконе, на котором я сидела с тех самых пор, как проснулась после похищения моих детей, уже стало довольно прохладно, однако заходить внутрь помещения я не торопилась. Казалось, я вся замерла, заледенела изнутри, поэтому внешний холод я практически не чувствовала. Да, я отдавала себе отчет, что сама лично попросила о том, чтобы переправить Анечку и Ванечку за пределы Запретного города, однако, расставание от этого отнюдь не стало более простым и менее болезненным, ведь почти через сутки врата навсегда закроются, и я потеряю даже призрачную надежду увидеть их когда-нибудь снова. Но в то же время я знала, что поступила правильно, и от этого почему-то становилось еще больней. Но не смотря на разрывающую изнутри боль, после пробуждения ни одна слезинка так и не скатилась из моих глаз. Честно говоря, сейчас я и рада была бы поплакать, но слез не было, лишь внутренний холод и чувство обреченности, ведь судьба разделила меня со всеми, кого я любила и отнюдь не собиралась никого возвращать обратно. Будущее виделось одним темным безысходным пятном. Головная боль медленно, но верно набирала оборы и уже никакие обезболивающие не помогали.

Внезапно, прямо над моим ухом раздался голос Императора:

– Здравствуй, Алиса. Что ты тут делаешь? На улице уже очень прохладно, а ты в совсем легком платье!

Я вздрогнула и повернулась к нему. Почему он здесь? Ведь обещал, что не потревожит.

– А ну вставай, совсем уже закоченела!

Я лишь отрицательно покачала головой. Мне и так было хорошо, вернее совсем не хорошо. Тяжело вздохнув, он наклонился, взял меня на руки и внес в комнату. Я хотела было сопротивляться, но ни физических, ни душевных сил уже ни на что не было.

– Ничего себе! Алиса, ты же совсем закоченела!

Он быстро усадил меня в кресло, укрыл несколькими одеялами и вышел, требуя у горничной чай и что-то еще. А я, только оказавшись в теплом помещении, действительно осознала, как сильно замерзла! Постепенно меня начинал бить озноб. Ивар быстро вернулся, приподнял меня, сел в мое кресло, усадил уже к себе на руки и начал усиленно растирать через одежду плечи и спину. Когда же я взмолилась, чтобы он перестал, потому что кожу уже начало жечь, Ивар просто меня обнял, уложил к себе на грудь и получше укрыл.

Возможно от того, что я, наконец, начала согреваться, а может потому, что почувствовала искреннюю заботу и человеческое тепло, исходящие от него, но на меня вдруг разом обрушились все перипетии последних дней, в глазах предательски защипало, и я разрыдалась, уткнувшись носом в грудь Ивара. Уж не знаю, сколько мы так просидели, но его одежды на груди совсем промокли, а принесенный горничной чай остыл. Постепенно слезы высохли, а я все также продолжала сидеть, прислонившись к нему. Голова по-прежнему болела, но я уже немного с этим свыклась. Наконец, он взял меня за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Представляю, какая картинка предстала перед его взором: опухшие глаза и лицо, покрытые красными пятнами. Однако, он видимо, на это внимания не обратил.