— Моя смелая теория, — разглагольствовал Савари, — берет начало в одном из сочинений Ксенофонта. Я у него вычитал, что, если «хоботоносное» существовало, его следует искать в недрах островов Мальта и Гозо, когда-то составлявших одно целое с Европейским материком. И вот я обнаружил его! Эта находка безусловно откроет передо мной двери Академии наук, если Господь продлит мои дни.

Галера фон Нессельхуда была больше и просторней королевской. В ней даже была устроена каюта, где пассажиры могли отдохнуть на деревянных скамьях.

Анжелика чувствовала себя почти больной от нетерпения и — почему бы не сознаться в этом? — от беспокойства.

Сомнения томили ее. Если бы она собственными глазами не видела топаз, то едва ли доверилась бы Мохаммеду Раки. Его взгляд показался ей фальшивым. Напрасно старалась она получить от него другие свидетельства, узнать еще какие-нибудь подробности. Араб с удивленной улыбкой разводил руками: «Я все сказал».

Вспомнились горячие пророчества Дегре. Как-то встретит ее Жоффрей де Пейрак после стольких лет? Минувшие годы не прошли бесследно ни для их тел, ни для сердец. У каждого были свои борения, свои поиски, свои любовные увлечения. Трудно вновь свидеться!.. В ее белокурых волосах уже появилась седая прядь… Правда, она еще молода и, пожалуй, красивее, чем в пору их супружества. В те годы черты ее лица еще не определились и не так ярко выражали жизнь души, тело не достигло полного расцвета и походка отличалась от теперешней царственной поступи, что порой внушает робость окружающим. Все эти превращения свершились вдали от Жоффрея де Пейрака и не под его влиянием. Судьба переделала и сформировала ее, когда она осталась одна. А он? Что сталось с человеком, которого она так любила? Что, если он раздавлен бременем унижений и невзгод, бесчисленных утрат, быть может, нищеты?

— Я боюсь… — шептала она.

Ей было страшно, что счастливый миг встречи может быть навсегда испорчен, загублен. Вот и Дегре предупреждал ее об этом… До сих пор мысль о возможном перерождении Жоффрея де Пейрака никогда не посещала ее. Подступившее сомнение взволновало ее. Как наивный ребенок, она повторяла себе, что хочет снова увидеть «его», свою любовь, своего возлюбленного, а не «другого», неизвестного мужчину в неизвестном краю. Ей хотелось услышать его дивный голос. Но Мохаммед Раки ничего не говорил об этом знаменитом голосе. А поют ли в Берберии? Под этим палящим солнцем? Среди этих темнокожих людей, привыкших рубить головы так же легко, как косят траву? Единственная песнь, что может раздаваться там — это призыв муэдзинов на верхушках минаретов. Всякое выражение радости признается святотатством. О Боже, что с ним сталось?..

Тщетно она пыталась возродить в памяти прошедшее, представить себе лангедокского графа под аркадами его родового замка. Его образ ускользал. Ей захотелось спать. Сон развеет земные завесы, что скрывают от нее любимого. Она чувствовала себя такой измученной! Голос нашептывает ей: «Вы устали… У меня вы уснете… Среди роз… окна открыты на морской простор…»

Она проснулась с отчаянным криком. Савари тормошил ее:

— Мадам дю Плесси, проснитесь! Вы всю галеру перебудите.

Анжелика села на своем ложе и оперлась спиной о переборку. Была ночь. Глухие ритмичные вскрики гребцов смолкли — галера шла под малыми парусами. Длинные, в двадцать туазов весла были сложены вдоль бортов. В этой необычной тишине громко раздавались шаги рыцаря — барона фон Нессельхуда. Главный сигнальный фонарь светил слабо: капитан хотел незаметно пройти опасный пролив между Сицилией и Мальтой справа и берегами Туниса слева. Там могли прятаться в засаде корабли пиратов. Анжелика жалобно вздохнула.

— Меня во сне преследует какой-то колдун, — прошептала она.

— Если бы только во сне!.. — сказал Савари.

Она вздрогнула и попыталась разглядеть в темноте выражение его лица.

— Что вы хотите этим сказать? О чем вы думаете, мэтр Савари?

— Я думаю, что отважный пират, подобный Рескатору, не позволит вам сбежать, не постаравшись завладеть своим достоянием.

— Я не принадлежу ему! — гневно запротестовала Анжелика.

— Он выложил за вас цену хорошего корабля.

— Мой муж отныне будет защищать меня, — ответила она без особой уверенности.

Савари промолчал. Храп голландского банкира заполнил тишину каюты, потом стих.

— Мэтр Савари, — прошептала Анжелика, — вы полагаете, что… это могла быть ловушка?.. Я сразу заметила ваше недоверие к Мохаммеду Раки. Но разве он не дал неопровержимых доказательств своей миссии?

— Почему же, дал.

— Он, безусловно, виделся со своим дядей Али Мехтубом, раз у него оказалось мое письмо. И о моем муже он знал то, что я одна могла знать, хотя и вспомнила с трудом… Следовательно, он видел его. Если только… Ох, Савари! Неужели вы думаете, что я могла стать жертвой каких-то чар? Что меня одурманили на расстоянии, поманили призраком того, чего я больше всего в мире желаю, — и завлекли в капкан? Савари, я боюсь!..

Старый аптекарь покачал головой.

— Такие вещи бывают, но я не думаю, что это именно тот случай. Тут другое. Ловушка, возможно, но магия здесь ни при чем. Мохаммед Раки что-то скрывает от нас… Но давайте сначала достигнем цели, а там увидим.

Он помешал ложечкой в оловянной кружке.

— Примите-ка это лекарство. Вам станет лучше.

— Опять мумие?

— Вы же знаете, что у меня его больше нет, — грустно сказал Савари. — Я использовал все, чтобы пожар в Кандии пылал жарче.

— Савари, почему вы решили сопровождать меня, если не одобряете моей поездки?

— Разве я мог вас покинуть? — промолвил старик в раздумье, как будто пытался решить трудную задачу. — Нет, полагаю, что не мог. Итак, я поеду в Алжир.

— Вы хотите сказать — в Бон?

— Это одно и то же.

— Но христиане там подвергаются меньшей опасности, чем в Алжире.

— Кто знает? — ответил Савари, покачивая головой, словно предсказатель, прозревающий суть вещей, сокрытую пеленой обманчивой видимости.

К утру ветер спал, и судно двигалось медленнее, так как шло только на веслах. Мальтийская галера повстречала в этот день множество кораблей, в том числе целый караван голландских торговых судов. Голландцы шли бойко, благодаря мощным парусам. Их охраняли два военных фрегата, имеющие на борту от пятидесяти до шестидесяти пушек каждый, — так обычно пускались в плавание по Средиземному морю торговцы-англичане, португальцы и прочие европейцы, успешно противопоставлявшие дерзости корсаров мощь своих военных флотов.

Попутный ветер задул около полудня. Подняли два паруса. Вдали показался гористый остров. Шевалье де Рогье указал на него Анжелике:

— Это Пантеллария. Она принадлежит герцогу Тосканскому.

Они могли бы сделать там остановку, но военное судно не должно ничем выдавать свои намерения во избежание засады неверных. Лучше не вступать ни в какие контакты, даже с друзьями, до того как будет достигнута намеченная цель: Бон.