родного пепелища. Железная цепочка, на которой рыжебородый всегда носил свой оберег, была перекушена, верно, при помощи больших щипцов. Да, пленники не солгали. Его команда была здесь – но тогда где же они сейчас?!

– Куда их перевели?! – забыв об осторожности, взревел Конан, глаза его блеснули столь дикой и первобытной ненавистью, что коричневокожие в испуге отшатнулись.

– На берег моря, – раздалось в ответ. – На берег, к Великому Камню. Там их души сольются с Истинными Богами. Об этом знают все, чужеземец. Ты тоже можешь пойти туда.

Киммериец в бешенстве огляделся по сторонам. Если все его товарищи попали в плен, то почему с ним так бережно обращаются? «Ты тоже можешь пойти туда…» Они что, боятся честной схватки с ним лицом к лицу?

– Ведите меня туда, где сейчас мои люди, – приказал Конан.

– Хорошо, чужеземец, – ответили ему. Коричневокожие расступились. В противоположной от входа стене киммериец увидел еще одну решетчатую дверь. За ней вдаль уходил еще один коридор.

Старик, которого тащил киммериец, стал мало-помалу приходить в себя. Он приоткрыл глаза и застонал, хватаясь за горло.

– Кому ты передал, что я прошел шахту?! – не давая ему опомниться, прорычал Конан.

В странных желтовато-мутных глазах старика был хорошо знакомый киммерийцу страх. Меч Конана приблизился к груди пленника, и тот поспешно заговорил, трясясь от ужаса и брызгая слюной из беззубого рта.

– Я передал весть великому сокрушающему рогами Тьму… великому навалу нашего народа…

– Зачем он следит за мной? Почему никто не нападает, если твоему навалу становится известен каждый мой шаг?!

По рядам замерших возле открытой двери коричневокожих пробежало легкое движение, и они вновь замерли, словно бы в испуге ожидая чего-то…

Старик с отчаянием покосился в сторону своих соплеменников; Конану казалось, что того терзают одновременно и страх смерти от нависшего над грудью меча – и страх выдать некую тайну своего рода, после чего, быть может, его предадут лютой смерти.

– Отвечай! – напирал Конан. Краем глаза он постоянно посматривал на своих коричневокожих пленников, потому что сейчас они имели самый удобный момент для нападения. Броситься всем вместе, смять, опрокинуть, вырваться на свободу… Однако обитатели подземелий лишь молча переглядывались, словно бы разом лишившись и сил, и мужества.

Острое лезвие клинка неумолимо приближалось к сердцу старика. Как ни претило киммерийцу подобное занятие, иного выхода у него не оставалось. Либо этот старик заговорит – либо погибнут все доверившиеся ему, Конану, люди «Крылатого Дракона».

Старческое лицо жалко и жалобно сморщилось, из тусклых глаз потекли слезы – однако он продолжал молчать.

– Отчего ты не хочешь пойти с нами, чужеземец? – внезапно раздался голос кого-то из пленников. – Ты жаждешь освободить своих. Мы хотим освободить своего. Дай нам слово, что ты отпустишь нашего, – и мы проведем тебя к алтарю и, клянемся всеми Истинными Богами, не станем чинить тебе никаких преград.

– Не станете чинить никаких преград?! – вскинулся Конан, не отводя, однако, меча от груди старика. – То есть ваши навалы, или как их там… позволят мне беспрепятственно увести всех моих людей обратно на корабль?!

– Нет, – раздался ответный вздох. – Они станут препятствовать тебе всеми силами. Но, пока ты не окажешься там, тебе ничто не угрожает. Таков наш закон. Отпусти же нашего!

– Вы все – мои заложники! – проревел Конан, вставая. – Ведите меня к этому алтарю – и, клянусь моим Богом, Кромом Жестоким, ни один из вас не уцелеет, если вы заведете меня в ловушку!

– Скорее, мы все будем извергнуты из лона Истинных Богов (Конан не слишком понял смысл этой фразы), чем обманем тебя, чужеземец!

И они двинулись дальше прежним порядком – впереди молодые пленники, а за ними Конан, рядом с которым ковылял всхлипывающий время от времени старик. Киммериец был постоянно начеку, памятуя весьма удачно закрывшиеся каменные створки в этом храме, – однако пока все оставалось спокойно. Тщательно прибранный, разукрашенный разноцветными гирляндами цветов и нарядными причудливыми фонариками широкий тоннель вел слегка вверх, не раздваиваясь и не сворачивая. Навстречу им не попадалось ни одной живой души.

– Когда начнется жертвоприношение, отвечайте! – потребовал киммериец.

– Оно еще не началось, – ответили ему из толпы. – Шестьсот шестьдесят шесть чародеев творят благоприятственные заклятия, а когда они закончат, никто не сможет сказать, даже великий вспарывающий рогами Тьму.

Конану пришлось удовольствоваться этим ответом.

Странный отряд шел и шел вперед, сперва по простым серым плитам, затем по причудливо чередующимся черным и белым полированным многоугольникам, и наконец под ногами у Конана оказался настоящий каменный ковер многоцветных виртуозно выполненных мозаик. Здесь к главному тоннелю начали со всех сторон присоединяться боковые, более узкие коридоры: стало ясно, что киммериец оказался в самом сердце грандиозного подземного дворца.

Глава 3. Камень судеб

Коричневокожие пленники, что вели киммерийца по тоннелям и переходам удивительного лабиринта, честно выполнили свое слово. Невиданная роскошь прекрасных покоев осталась позади: золото и горный хрусталь, огромные малахитовые глыбы, уходящие во тьму наверху витые колонны, тяжелые драпировки из мягко искрящихся, ниспадающих подобно водопадам тканей, благовонные курительницы – все подобное Конан видал и в других дворцах гиборийских владык, но только здесь каждый дюйм пола, потолка и стен был законченным произведением искусства громадной ценности и великолепия. В глазах рябило от умело подобранных самоцветов – несмотря на их число, было ясно, что сдвинь или убери хоть один – и разрушится вся великолепная картина. И по-прежнему ни одной лестницы, только пологие, шероховатые на ощупь подъемы или спуски.

А потом вся эта роскошь внезапно кончилась, и в глаза Конану ударил яркий дневной свет. Он стоял на верхнем гребне невесть откуда взявшейся котловины. Местность разительно изменилась за те несколько часов, что он провел в подземельях коричневокожего народа. Бухта, правда, осталась на месте, и ничего не случилось с «Крылатым Драконом», однако девственные джунгли исчезли, словно их тут никогда и не было. Все склоны котловины покрывала толпа коричневокожих созданий, стоявших тесно друг к другу: неисчислимое море голов смотрело в сторону моря, где возле самой кромки воды высился громадный блистающий Камень.

Он имел высоту не менее трех человеческих ростов, столько же в ширину и не менее десятка в длину. Камень не имел определенного цвета, он полыхал мрачными черно-багровыми сполохами; время от времени на его неровной поверхности беззвучно мелькали ярко-желтые молнии. Сонмище коричневокожих, точно завороженное, следило за игрой световых пятен на необработанных боках Камня. Вершина его, однако, была выровнена, туда вела широкая деревянная лестница, а подле нее, на небольшом песчаном пятачке, Конан увидел окруженных стражниками пиратов. Все его