- Бог ты мой, - проскрежетала я зубами. До меня наконец-то дошло. Тогда, в той грязной, заплеванной квартире я видела мертвую Богаевскую, выбравшую для самоубийства комнату, в которой прошли ее детские годы. Если, конечно, это было самоубийство. В любом случае ее нет в живых уже несколько дней, а мы с ног сбились, пытаясь ее найти. Но это значит, что она непричастна к покушению на Пашкова, потому что оно произошло уже после ее смерти. Тогда кто, черт побери, его организовал? Впрочем, покушение не моя забота, пусть об этом болит голова у Капитонова. Меня же интересует совсем другое, а именно: удастся ли мне узнать, что случилось с Наташкой тем давним августовским вечером?

- Я вижу, вы все правильно поняли, - резюмировал Капитонов, - и очень надеюсь, что до времени попридержите язычок за зубами, пока все окончательно не прояснится.

- И долго ждать? - Я облизнула пересохшие губы. Естественно, я интересовалась этим не потому, что меня мучило острое желание поскорее растрепать то, что я услышала от Капитонова. Просто мне безумно надоело топтаться в двух шагах от разгадки, я хотела уже наконец распахнуть дверь, за которой тайны перестают быть тайнами.

- Сколько надо, - неопределенно молвил Капитонов. - Пока что Пашкова нам не прищучить. Прямых улик против него нет, только косвенные, а если прибавить к этому его кандидатскую неприкосновенность... Ладно, будем надеяться, что рано или поздно заговорит Майя, еще можно попробовать раскрутить бывших пашковских приятелей, ну, тех, с которыми он в молодости весело проводил время, но вряд ли они будут свидетельствовать против себя.

- Так, - протянула я, - светлые перспективы открываются, ничего не скажешь. И на какое время мне рассчитывать, на следующие пятнадцать лет?

Капитонов сделал сочувствующую мину:

- Я вас понимаю.

На этот раз я взорвалась:

- Да ни черта вы не понимаете, ни черта! Что вам до всего этого? Вы же занимаетесь расследованием покушения на замечательного кандидата в губернаторы Игоря Сергеевича Пашкова, и остальное вам побоку! Да вас Богаевская занимала только в качестве возможного организатора этого покушения, разве не так? И теперь ее приходится сбрасывать со счетов, ну разве не обидно? Или... Слушайте, а ведь у вас остается замечательный вариант: почему бы вам не свалить всю вину на нее? Она ведь возражать не будет! А что, отличный случай! И дело раскрыто оперативно, и... Хотя нет, тогда придется объяснять, зачем ей понадобилось убивать Пашкова, а вам не позволят порочить его светлое имя...

- Не ожидал от вас такой истерики, - перебил меня Капитонов, - вы же взрослая и умная, если судить по вашим публикациям, женщина, а порете откровенную чушь. Послушайте, я тороплюсь, у меня полно дел, а вы заставляете меня выслушивать эту белиберду...

Я отошла от двери и сказала: "Скатертью дорожка", постаравшись вложить в эту короткую фразу максимум презрения.

Когда Капитонов ушел, я размотала шарф, посмотрела в зеркало и спросила свое унылое отражение:

- И что дальше?

Неужто ждать, как посоветовал Капитонов, ждать непонятно чего, а в это время Пашков со своей верной дружиной будут навешивать лапшу на уши доверчивым гражданам и оклеивать заборы пламенными призывами отдать за него свои голоса. А что, если его в конце концов выберут? Тогда он станет окончательно неприкасаемым, а это означает, что в ближайшие четыре года от него ничего не добиться. Не знаю уж, как я прожила эти пятнадцать лет, в течение которых я ничего не знала о Наташе, одно могу сказать: не желаю больше оставаться в неведении ни дня, ни минуты, ни секунды! Я опять намотала шарф на шею и пулей вылетела за дверь.

* * *

Аналитик, болтавший о чем-то в приемной с одним из помощников Викинга, посмотрел на меня так, словно я явилась с того света прямо в саване, и сразу же поинтересовался моим здоровьем.

- Спасибо, все хорошо, - ответила я, но хриплый простуженный голос меня подвел.

- Да? - недоверчиво уточнил он. - А мне в больнице сказали, что вам еще нужно недельку отлежаться.

Надо же какая забота! Все-то они знают.

- Вы нам хотя бы позвонили, - продолжал кудахтать аналитик, - мы бы машину за вами прислали. Сказали бы, что собираетесь приехать. - При этом он лихорадочно оглаживал свой плешивый затылок, а его юркие мышиные глазки беспокойно шныряли туда-сюда. Ясно было, что мой сегодняшний визит в "штабе" не планировался.

Чтобы он меньше убивался, я честно призналась:

- А я и не собиралась к вам сегодня приезжать, но потом случилось кое-что, заставившее меня резко поменять планы. Мне нужно срочно поговорить с Пашковым.

- С Игорем Сергеевичем? - тупо переспросил аналитик. Можно подумать, что непосредственных начальников с фамилией Пашков у него было по меньшей мере два.

- С Игорем Сергеевичем, - терпеливо подтвердила я, хотя внутри у меня все клокотало, как в кратере Везувия перед извержением, разрушившим Помпею.

Беспокойный взгляд аналитика сконцентрировался в районе моей переносицы:

- Но он сейчас очень занят.

Я молча сделала шаг в сторону пашковского кабинета, боковым зрением отметив, как аналитик и охранник обменялись взглядами. Неужто у них хватит наглости выставить меня за дверь? А если хватит, что тогда?

- Ну хорошо, - оборвал паузу аналитик, - подождите немного. Сейчас у него люди, выйдут, тогда я узнаю, сможет ли он вас принять.

Я не преминула прокомментировать эту ситуацию:

- "Сможет ли принять" - звучит довольно странно. Как по-вашему? Я ведь все-таки не с улицы явилась.

Аналитик немного смутился:

- Вы не правильно меня поняли, я имел в виду совсем другое. До выборов остается не так уж много времени, поэтому график становится все напряженней. Сами знаете: интервью, встречи с избирателями...

- Еще бы, - ухмыльнулась я и опять напоролась на встревоженный взгляд аналитика. Можно было не сомневаться, его что-то здорово беспокоило. Неужели Пашков предупредил свою челядь, что мои визиты нежелательны?

- Ну ладно, я сейчас. - Аналитик юркнул за дверь, за которой, если верить ему же, Пашков сейчас вел какие-то серьезные переговоры, связанные с его страстным желанием занять губернаторское кресло, согретое "партократом" Крутояровым.

"Сейчас" обернулось для меня доброй четвертью часа. В какой-то момент скопившееся во мне раздражение достигло критической массы, и, покосившись на занятого созерцанием пейзажа за окном охранника, я решительно толкнула дверь...

Ничего нового в кабинете Пашкова я не увидела. И персонажи были все те же: "команда" в полном составе, и ни одного постороннего лица. Все, включая и самого Пашкова, уставились на меня, а за моей спиной возник запыхавшийся охранник из приемной и схватил меня за руку:

- Вам же сказали подождать!

- А в чем, собственно, дело? - Приложив немалые усилия, я вырвала руку и с вызовом посмотрела на Пашкова: