– Все устроилось прекрасно, миссис Стэннард, и вскоре об этом будет объявлено изумленному миру. Оставайтесь на волне «Радио Десленд» и ждите новых сообщений. Нет, правда, все в полном порядке, и я счастлив доложить, что матушка обожает Карин.

– А иначе и быть не могло! – заявила леди Элис, умело направляя беседу в нужное русло. – Карин просто очаровательна! – (Отовсюду послышались согласные восклицания.) – И большая умница. Подумать только, иностранка, никаких знакомых и так быстро нашла с нами общий язык. Кстати, она великолепно говорит по-английски. А пока она не приехала, расскажите нам о ней побольше, мистер Десленд. Мне очень хочется узнать, как вы познакомились. И как вам удалось покорить ее сердце?

– Да, правда, как вы познакомились, Алан? – спросила Барбара.

– Что ж… – Я пересек гостиную, оперся на каминную полку и пригубил джин с тоником. – Мы познакомились в Копенгагене.

– Ну, это мы знаем.

– Однажды я увидел ее в Королевском саду – так называется центральный городской парк. Она сидела под огромной липой и играла с малышкой.

– С малышкой?

– Да, с дочуркой подруги. Я долго на них смотрел, а потом, когда они собрались уходить, подумал, что если упущу этот шанс, то никогда с ней не познакомлюсь. В общем, я подошел к ней и начал: «Позвольте мне вам кое-что сказать…» Она, конечно, очень удивилась, но все-таки спросила, что именно, и я ответил: «Вы самая красивая девушка на свете. Разрешите пригласить вас на ужин?»

– Не может быть!

– Честное слово. Потом я проводил ее домой, а вечером мы отужинали в ресторане «Золотой фазан», где какой-то датчанин подарил ей гвоздику – он был слегка навеселе и, судя по всему, поражен красотой Карин.

– Погодите-ка, значит…

– А на следующий день мы поехали в Кронбергский замок в Хельсингере, любовались с крепостных стен проливом Каттегат, и я сделал ей предложение, а она согласилась.

– Боже мой! – воскликнула миссис Стэннард. – Это так романтично! Наверное, для нее это было полной неожиданностью. А что еще она сказала?

– О, много чего. Но все ее слова замкнуты в моем сердце, а ключ она носит с собой.

Все рассмеялись, а Барбара вздохнула:

– Какая чудесная история! А как отреагировали ее родные на предложение человека, с которым она была знакома всего один день?

– О блицкриге Десленда они узнали гораздо позже. Видите ли…

Тут щелкнул замок входной двери, и в гостиную вошла Карин с чемоданом в руках. На ней было розовое платье – то самое, в котором она ездила со мной в Кронборг, – синие босоножки из копенгагенского универмага «Иллум» и никаких украшений, кроме обручального кольца и старинного кольца с жемчугом. У меня замерло сердце. Я смотрел на нее, и девяносто одиноких часов прахом осыпались к моим ногам. На миг мне почудилось, что в гостиной никого нет, кроме нас с ней, и я удивился, почему она не глядит на меня. Мистер Стэннард и остальные мужчины почтительно встали, а Карин, опустив чемодан на пол, засмеялась и замахала руками: мол, сидите-сидите.

– Ой, ну что вы! Мне прямо неловко. Я так рада всех видеть! Ах, Алан, как хорошо дома! – Она быстро прошла по гостиной, обвила мне шею руками и жарко поцеловала. – Ммм! Чудесно! – И повернулась к гостям. – Простите, что опоздала. Надеюсь, Алан за вами поухаживал? – (Вежливое бормотание.) – Минуточку, я сейчас…

– Не торопитесь, милая, – сказала миссис Стэннард. – Мы всем довольны.

– Тогда минут десять, не больше, – улыбнулась Карин, подхватила чемодан и вышла из гостиной, оставив дверь приоткрытой.

– Невозможно даже представить, что эта красавица все утро тряслась в вагоне поезда, правда? – заявила леди Элис тоном, предполагавшим всеобщее согласие, которое и было немедленно дано.

– Не угодно ли вам хересу? – осведомился я.

– Самую малость, мистер Десленд, самую малость, благодарю вас.

Я налил ей вина и вернул графин на место, но тут меня окликнула Карин – судя по голосу, из кухни:

– Алан, будь так добр, помоги мне, пожалуйста!

– Извините, я мигом, – сказал я гостям и вышел в прихожую. – Где ты, любимая?

– Здесь.

Я вошел на кухню. Карин сидела на столе и, лучась улыбкой, болтала ногами.

– Алан! Ах, Алан!

Я четко отсалютовал, поднеся два пальца к виску – этот жест обычно называют «егерским приветствием».

– Что вам угодно, мадам?

Она протянула ко мне руки, и я, забыв обо всем, бросился к ней в объятья, прижал к себе и начал целовать веки и губы. Она страстно ответила на поцелуи и, запрокинув голову, тихонько постанывала от наслаждения и раскачивалась взад-вперед так, что ткань ее платья под моими ладонями скользила по телу. Потом она чуть сдвинулась вперед и обхватила меня ногами.

Внезапно я сообразил, что под платьем она совершенно нагая. Карин хихикнула, довольная моим открытием, и подтянула мои ладони к нужным местам, чтобы у меня не осталось ни малейших сомнений.

В тот миг я забыл о гостях в сорока шагах от нас, точнее, думал о них не больше, чем о птицах в саду. Меня совершенно не волновало, видно ли нас в дверной проем. Я не отдавал себе отчета ни в том, где я нахожусь, ни в том, что происходит вокруг. Время прекратило свой бег. Рука Карин скользнула к моему паху, стол качнулся, его ножки скрипнули по плиткам пола, но я не обращал на это внимания.

Карин прижала губы мне к уху и, целуя, зашептала:

– Ах! Ну же, любимый, скорее! Ш-ш-ш, тише! Ах, любовь моя! Я так по тебе скучала, и днем и ночью! Ш-ш-ш, тихонько, милый…

Из гостиной кто-то – кажется, Тони – окликнул меня:

– Алан? Все в порядке? Вам помочь?

Карин, не теряя самообладания, тут же ответила:

– Нет-нет, спасибо, все хорошо. Мы сейчас…

Она крепче прижала меня к себе, приложила ладони к моим щекам и еще раз впилась в губы пылким поцелуем – чтобы я не вскрикнул. На меня, как прибой на скалы, обрушилось головокружительное наслаждение. Я будто бы растворился, ничего не видя и не слыша. Могучая волна изливалась не из меня, а сквозь меня, пропитывая жаром и утягивая на глубину, будто длинные пряди водорослей. У меня мелькнула мысль, что еще чуть-чуть – и я упаду в обморок.

Карин нежно приподняла меня за плечи, поддерживая и успокаивая. Я, совершенно обомлевший, глядел на нее.

Она тихонько рассмеялась и нетерпеливо шевельнула пальцами:

– Не забудь привести в порядок одежду, милый. Ах, Алан, как я тебя люблю!

Соскочив со стола, она застегнула пуговицы на платье и разгладила розовую ткань, потом с улыбкой поднесла палец к губам, взяла из холодильника две бутылки тоника и пустое ведерко для льда и вышла в гостиную.

– Надо же, – как ни в чем не бывало заявила она, – дверца холодильника заедает в самый неподходящий момент. Давно надо было вызвать мастера. Хорошо, что Алан знает, как с ней обращаться. Между прочим, он так ловко орудует отверткой, что ему пора переквалифицироваться во взломщика сейфов.