Это оказалось последней каплей — «больной» обрушился на Сэц-Пуэна с базарной руганью, бедняга ошалело захлопал глазом и хриплым шепотом напомнил:

— Здесь дама… Графиня…

— Старая безмозглая сука! — уточнил ментор описательных наук. — Что она понимает, а вот ты, недоумок! Ты перебежал к ней… Еще бы! Савиньяки бросят кость и одноглазому уроду, если тот их позабавит. У дворян костей много, но мясо они жрут сами! Наглые, жирные уроды, отцы тупых ублюдков, из которых и четверть не носит своего настоящего имени. Такие, как вот она, делают наследничков с лакеями и кучерами, а потом ублюдки, выхваляясь якобы предками, швыряют в канавы уже своих сыновей от простых девушек…

— Я поняла, — холодно перебила графиня. — Савиньяки принадлежат к породе невежд, третирующих великие и непонятые умы. Так было и так будет. По крайней мере, с вами.

— У кобылы… У любой кобылы…

— Теньент, вам лучше бы пожалеть вашу лошадь. Ей ваша благотворительность обходится дороже всех, — посоветовала графиня Сэц-Пуэну, словно не слыша, как мэтр орет про отсутствие мозгов, зверино-дикарскую сущность Талига и его непростимые прегрешения перед просвещенными соседями и поруганными светочами мысли.

— Сударыня, — несчастный комендант не знал, куда деваться, — я… Это… Мои извинения… Я… Конечно же, я…

— Успокойтесь. — Арлетта безмятежно зевнула и быстро прикрыла себе рот ладонью. — Прошу простить, я просто засыпаю на ходу. Покойной ночи…

Ментор продолжал изрыгать брань, но женщина уже повернулась к ранимой натуре спиной. Шаг. Возглас Сэц-Пуэна, полувизг-иолурычание и будто из ниоткуда выросшая черно-белая фигура с обнаженным палашом. Две фигуры!

Обернуться женщина не успела, ее толкнули в сторону и тут же подхватили, не дав упасть. Тонко свистнул рассекаемый воздух, раздался стук и какой-то влажный, с гнусным чмоканьем хруст.

— Все хорошо, госпожа графиня. — Как же тихо, как жутко тихо! — Порядок!

Новый ангел-хранитель. Оба… Второй — в шаге от товарища, тщательно обтирает клинок, а у его ног — мэтр Шабли, теперь уже покойный, и разрубленная пополам трость. Голова кружится, но не сильно, в запахи мирного вечера вплелась чужая, резкая струя. Это кровь — «фульгат» рубанул наискось, по плечу; темная одежда ментора от крови стала совсем черной, но лицо не задето, и на нем — то же выражение дикой, исступленной ярости, что и у пленного мародера. Мышь не только тявкала, мышь прыгнула, целясь в горло!

— Иначе никак было нельзя. — Сержант вбрасывает саблю в ножны, виновато разводит руками. — Мы с утречка на бесноватых насмотрелись, так у этого… зенки такие же стали. Спятил, вот и кинулся.

— Палкой размахался, — хмуро подтвердил второй. — А господин капитан сказали: следить, чтоб никакой беды! Да мы и сами с понятием.

Арлетта с трудом оторвала взгляд от крысиного оскала, и на глаза немедленно попался набалдашник менторской трости. Что бы свихнувшийся мэтр ни орал про отсутствие мозгов, попади он этим по затылку…

— Сударыня, — ожил обомлевший Сэц-Пуэн, — вам плохо?

— Все в порядке. — Только рука тянется к шее ослабить и так расстегнутый воротник. — Это слишком неожиданно даже для меня. Парни, где ваш капитан?

— У костров, должно быть. Кликнуть?

— Проводите меня к нему.

Хорошо, что темнеет, хорошо, что она близорука, хватит с нее перекошенных морд и крови. Такой тихий мэтр, такой безобидный… А если еще кто-нибудь свихнется? Взбунтовались же в Нохе вроде бы надежные гвардейцы.

— Сударыня, под ноги глядите. Каменюки тут.

Каменюки не бросаются на людей, это люди сдуру разбивают о них коленки, носы, головы, но уж лучше булыжник, чем ментор с палкой. Сколько же таких вот, до поры до времени смирных, оказалось в Олларии!

— Госпожа графиня! — Они только подходили к костру, а Уилер уже был рядом. — Что-то случилось?

— Капитан, — отчетливо произнесла графиня, — пленного мародера нужно немедленно убить. Похоже, это заразно… И знаете что, давайте вашу можжевеловую.

400 год К. С. 13-й день Летних Молний

1

«Эр Проэмперадор Олларии, спешу уведомить Вас, что письмо Ваше прочел не мой родитель, а я. Не волнуйтесь, я уже несколько месяцев, как не проклят, положение же Ваше таково, что быстрота ответа искупает подпись под ним. Герцог Алва, офицером для особых поручений при особе коего я остаюсь, никогда не придавал значения формальностям, и я пришел к выводу, что гнать курьера в Валмон, куда сейчас направляется мой отец, — чистоплюйство и бегство от ответственности. Судьбе было угодно, чтобы Ваше послание я вскрыл в заброшенной резиденции ордена Славы, где мы с регентом Талига некогда провели ночь. То, что Ваше письмо настигло меня именно здесь, показалось мне весьма значительным предзнаменованием, и рэй Эчеверрия со мной полностью согласен.

Надо сказать, что эти весьма живописные руины достаточно удалены от жилья, чтобы устройство на окрестных лугах временного лагеря не нарушило запрета о переходе Кольца. Резиденция расположена в стороне от Южного тракта, но до нее можно добраться проселочными дорогами. С внешней стороны Кольца — от Старобарсинской заставы, и с внутренней — от моста через Барсинку, что у поворота к нынешней Барсине.

Я где-то вычитал (возможно, Его Высокопреосвященство Левий освежит мою память), что человек является высшей ценностью. Утверждение спорное, но несколько тысяч беженцев, на мой взгляд, важнее пошедшего на печати воска. Разумеется, я переправил Ваше письмо Проэмперадору Юга, но устраиваться у Старой Барсины Вы можете уже теперь, только прошу Вас не переходить тракта. Надеюсь, Вас не оскорбит присутствие на другой его стороне кэналлийцев, — запрет регента не отменен, и мы не можем позволить выходцам из Олларии (не правда ли, это звучит неоднозначно?) беспрепятственно растекаться по Вашей родной провинции.

Что до Его Высочества, Его Высокопреосвященства и послов зарубежных держав, то они будут препровождены во временную резиденцию рэя Эчеверрии и размещены со всеми возможными в таком захолустье удобствами, а мы с Вами наконец-то составим партию в карты. Разумеется, в честь Вашего появления будет дан небольшой дружеский обед в кэналлийском стиле (жаренное на угольях мясо, мягкий сыр, лепешки с четырьмя соусами, овощи и вино). К сожалению, мы слишком далеки от моря, чтобы откушать осьминога по-алвасетски и печеных креветок.

С наилучшими пожеланиями, виконт Валме. Офицер для особых поручений при особе регента Талига, а остальное в данном случае неважно.

P.S.

Я понимаю, что вопрос бестактен и неуместен, но я беспокоюсь о судьбе своей собаки и буду весьма признателен за любые сведения о Готти».

— Это лучшее из возможных решений. — Левий вернул Роберу исписанный лист. — Не могу вспомнить, кому принадлежат процитированные виконтом слова, но вряд ли кому-то известному, иначе конклав их заклеймил бы. Вы бывали в окрестностях Старой Барсины? Когда, кстати, мы туда подойдем?