– Иди же! – сказала Сильвия. – Ложись и поспи.

– Уже иду.

– Я искупаю малышку.

* * *

Николь глубже прятала страхи о Марке и мысленно строила планы насчет торговли шелком, которой они займутся за границей. Когда Селеста станет постарше, она начнет все сначала. Если во Вьетнаме ничего не получится, она найдет возможности во Франции и Америке. Николь многое узнала о шелке, но были и другие страны-производители. Когда мысли возвращались к Сильвии, Николь надеялась, что у сестры будет и свой ребенок. Общение с малышкой шло ей на пользу. Без Селесты она становилась взвинченной и рассеянной и не всегда слышала, что ей говорят. Николь волновалась за сестру.

Девушка все еще не рассказала Сильвии всю правду о дне своего рождения, трусливо избегая этой темы. Но сколько можно откладывать, пусть вопрос и довольно щекотливый? Николь боялась, что этот разговор разрушит долгожданное перемирие с Сильвией. Для Селесты это ничем хорошим не закончится. С такой обидой будет сложно справиться.

Через пару дней они обе сидели в небольшой гостиной и читали, а Селеста спала. Николь решила, что настал момент рассказать правду, но она ужасно нервничала. Оттягивая роковой момент, она смотрела в потолок.

– Боже, как же я ненавижу этих летающих ангелочков! – воскликнула она.

– А мне они нравятся, – сказала Сильвия.

Она заметила перемену на лице Николь и решила приободрить сестру.

– Николь, мы не должны сдаваться. Нам нужно верить.

– Если считаешь, что веры достаточно для победы, то Вьетминь верит гораздо сильнее нас.

– И поэтому ты сбежала с ними? Думала, что они сильнее?

– Скорее, дело было не в них, а в самом побеге…

– От нас? – перебила ее Сильвия. – Ты бежала от нас? Прости, если бы я знала, чем закончится домашний арест… я лишь хотела защитить тебя.

– Или же контролировать! Но причина не только в этом.

– В чем же?

– Лиза рассказала мне правду о том, что случилось с нашей матерью в день моего рождения.

Сильвия нахмурилась:

– Но мы это и так знали.

Николь встала и прошла к окну, взглянула на тростниковый павильон. Плетеные кресла казались потускневшими, не было стеклянного столика возле пруда с лилиями. Да и сам он выглядел заброшенным.

Она обернулась и посмотрела на Сильвию:

– Нам солгали. Мама умерла не из-за меня. Виноват отец.

Сильвия озадаченно посмотрела на нее, но ничего не сказала.

– В тот день мама вернулась из поездки раньше и застала его в постели со служанкой.

– Хватит! – Сильвия закрыла уши ладонями. – Зачем ты так говоришь! Я не хочу ничего слушать.

– Но это правда. А позже наш «идеальный» отец отказался поверить, что у нее начались роды. Он слышал, как она плачет и кричит, но запретил подходить к ней. Сказал, что она просто пытается привлечь к себе внимание. Лиза ослушалась его и нашла маму на пороге смерти, всю в крови. Она позвала врача, но было слишком поздно.

Сильвия побелела как мел и застыла.

– Она была так потрясена, увидев его в постели с другой женщиной, что роды начались преждевременно.

Сильвия опустила голову, но с места не сдвинулась.

– Скажи что-нибудь.

Наконец сестра взглянула на нее:

– Он бы так не поступил. Это клевета.

Увидев, как напряглась сестра, Николь покачала головой. Девушка уже жалела, что рассказала ей все. На Сильвию, которая заламывала пальцы, было больно смотреть.

Остаток дня они избегали друг друга, но вечером Сильвия пришла в комнату Николь с опухшими глазами и совершенно подавленная.

– Теперь у тебя есть Марк и я тебя не нужна, да?

– Конечно нужна!

Сильвия замерла на месте, а потом со страной улыбкой взглянула на Николь:

– Это ведь неправда – твои слова об отце?

– Увы, правда, – вздохнула Николь.

Сильвия присела.

– Больше никогда об этом не говори. Понятно?

Она опустила руки на тумбочку и, уткнувшись в них лицом, зарыдала.

* * *

Шли дни, и Николь все больше убеждалась в том, что с Марком случилась беда. От мысли, что он мертв, скручивало все внутренности. Николь бежала в ванную, где извергала содержимое желудка. К апрелю ситуация в городе ухудшилась. В Ханое росло напряжение, и Николь не сомневалась, что нужно готовиться к отъезду. Она собрала сумку для себя и Селесты на тот случай, если придется быстро покинуть дом, и пыталась убедить Сильвию поступить так же. На Николь лежала большая ответственность, но она сделала бы что угодно, чтобы подарить своему ребенку безопасное счастливое будущее. Если придется поехать во Францию без Марка или Сильвии, значит так тому и быть.

Как-то днем она пришла с Селестой в кабинет отца. Прошло столько времени, но тут сохранился его дух, в воздухе висел затхлый запах сигарет и алкоголя. Николь опустилась в кожаное кресло. Как бы ей хотелось вернуться в прошлое и многое изменить. Сожалея о прежних отношениях с отцом, она поднялась на ноги. Потом услышала звон ключей у парадной двери и прошла в прихожую, где застала бледную как призрак Сильвию. Николь резко остановилась. Сестра присела на стул и уронила голову на руки. Потом посмотрела на Николь, выкручивая запястья, и сказала, что пришли плохие вести. Французская база у селения Дьенбьенфу считалась крупной и стратегически важной. Сильвия, как и все остальные, не верила в победу Вьетминя, но сейчас узнала, что французская армия допустила тактические ошибки.

Сестра встала и принялась расхаживать в зеленоватом свете прихожей.

– Боже, что же с нами будет?

– Какие именно ошибки?

– Ужасные ошибки.

– Расскажи мне.

– Мы несем кошмарные потери, а вероятность того, что Вьетминь победит, все выше. Китай поддерживает старания Вьетминя, единственная наша надежда – помощь со стороны американцев.

– Кто сказал тебе это? – спросила Николь.

– Андрэ оставил в офисе сообщение.

Николь втянула щеки, обдумывая это.

– И что он нам советует?

– Он ничего не сказал. Но похоже, боевой дух Вьетминя преуспел там, где терпим поражение мы.

– Я всегда это повторяла. Значит, все закончилось?

Сильвия тяжело вздохнула.

– Пока нет, – неровным голосом ответила она. – Может, мы и переоценили свою мощь и недооценили их. Но с американской поддержкой все изменится к лучшему. Мы все еще можем одержать победу.

– Ты правда в это веришь? – спросила Николь, прижимая к себе дочь.

– Да, конечно. Жаль, здесь нет папы. Он бы знал, как поступить.