Наступила весна, и Николь играла с Селестой в саду, наслаждаясь легкой прохладой и сухим воздухом. Она искренне радовалась возможности проводить время со своей прекрасной дочкой, обожала ловить первые улыбки малышки и с трепетом ждала тех моментов, когда сможет взять на руки растревоженное посреди ночи дитя. Сильвия притихла, она то и дело ходила вверх-вниз по лестнице, потирала руки, разговаривала сама с собой.

Как-то ночью Николь услышала, что сестра бродит по дому, то и дело хлопая дверью черного хода. Убаюкав наконец Селесту, девушка последовала за Сильвией в сад, ступая тихо, чтобы не испугать. Ночной сад оживал от скрежетов и щелчков. Лунный свет разгонял темноту, подсвечивая блеклую ночную сорочку Сильвии. Николь заморгала: сестра казалась одним из тех призраков, якобы обитавших здесь.

В голову пришла мелодия из прошлого, и Николь тихонько напела ее.

– Сильвия, ты помнишь эту песню?

На пару секунд сестра присоединилась к ней, но резко замолчала.

– Что-то не так? – вкрадчиво спросила Николь.

Сестра ничего не ответила и даже не посмотрела на нее.

– Сильвия?

Она повернулась, но взгляд у нее был странный.

– Ничего.

– Но, Сильвия, ты стоишь босиком в саду в три часа ночи. Ты не замерзла?

– О, я даже не заметила. – Сильвия посмотрела на ноги.

Она все так же стояла на месте, словно во сне, и Николь не могла избавиться от ощущения, что сестра устала от этой жизни.

– Идем. – Она обняла Сильвию за талию. – Приготовим тебе горячего шоколада.

Сильвия слабо улыбнулась ей, и Николь заметила в глазах сестры слезы. Она не хотела делать поспешные выводы, но ей показалось, что внутри Сильвии что-то надорвалось.

На следующий день они не вспоминали об этой ночной встрече, словно ее и не было.

* * *

Несколько дней спустя они с Сильвией снова оказались в саду. Николь все еще не получила вестей от Марка, и его отсутствие сильно ее тревожило. Она ждала письма, но в то же время боялась получить телеграмму с известием, что он погиб или пропал без вести.

Несмотря на былую уверенность Сильвии в их бизнесе, два крупных магазина шелка в старом квартале уже несколько недель были выставлены на продажу, а отсутствие покупателей вызывало беспокойство. Теперь же сестра сказала, что продала имущество вьетнамке, собиравшейся переделать магазин в ресторан. Сильвия считала, что та женщина поступала глупо.

– Если не продадим все сейчас, то можем никогда не найти покупателей, – сказала Николь. – А нам понадобятся деньги. Может, мы сумеем наладить импорт шелка во Франции? Вместе у нас получилось бы. Все лучшие дизайнеры хотят заполучить шелк высокого качества.

Сильвия прохаживалась по лужайке.

– Не сдавайся так быстро. Не нужно думать о Франции. Мы одержим в этой войне победу. Вот увидишь.

Николь заметила, что Сильвия отвечала натянуто, а ее убежденность в том, что все будет хорошо, казалась фальшивой. Ходили слухи о военной операции в Дьенбьенфу, но сестра все так же говорила о притязаниях французов. На самом деле никто не знал истинного положения вещей. Повсюду распространяли сплетни и ложную информацию – кто выигрывал, а кто проигрывал, зависело от той газеты, которую ты читал.

– Значит, наш магазин на рю-Поль-Берт продан, как и большой магазин шелка, – сказала Николь. – Остались только моя лавка и два наших дома.

– Еще есть экспорт. Когда Селеста подрастет, мы сможем вести бизнес вместе в Хюэ.

– Я бы с радостью, – сказала Николь и замолчала. – Но если честно, я не уверена, что мы останемся во Вьетнаме.

– Вы с Селестой?

– Мы с Марком, да и с Селестой тоже.

Лицо Сильвии помрачнело.

– А…

– Если победа будет за Вьетминем, они запретят частную собственность. Государство заберет себе все.

– Только через мой труп.

– Об этом я и беспокоюсь.

– Давай зайдем внутрь, – предложила Сильвия, игнорируя замечание Николь и явно желая сменить тему.

– Не лучше ли нам уехать сейчас, пока еще есть возможность?

– И оставить все Вьетминю? Я не хочу уезжать, тем более что все сложится в нашу пользу. Но если ты того желаешь, то поезжай.

– Сильвия, ты же знаешь, я не могу оставить тебя тут одну. Я еще немного подожду. Может, Марк скоро объявится.

Сильвия что-то проворчала под нос, и они зашли в дом.

* * *

Через несколько недель у Николь пропало молоко. Она сидела за кухонным столом в слезах, держа покрасневшую от плача Селесту на руках.

– У меня не хватает молока, чтобы накормить ее, – простонала Николь, когда крик Селесты достиг пика.

– Что, прости? – Сильвия перевела взгляд с окна на сестру.

– У меня нет молока. Ты только посмотри на нее.

Сильвия словно очнулась ото сна.

– Я это улажу. Не волнуйся. Сделаю молоко в бутылочках. Три у меня есть, еще молочная смесь. Все хорошо. Даже отлично.

– Но откуда они у тебя?

– Надо всегда быть готовой. Мой девиз.

Николь поднялась, все еще держа ребенка на руках и надеясь, что сможет укачать ее. Возможно, молоко пропало из-за тревог о Марке. Пока она предавалась размышлениям, Сильвия нагрела воды и размешала смесь в кувшине.

– Вот, – наконец сказала она. – Все готово. Давай малышку мне.

Она потянулась к Селесте, потом села за стол, держа ребенка на руках, и стала кормить ее из бутылочки.

– Если она пьет смесь, значит я съем чеснок.

Николь добавила нарезанного чеснока к рагу, потом взяла газету, но не смогла сосредоточиться на чтении. Мгновение спустя она отложила ее и подошла к дочке, чтобы поцеловать в щеку.

– Я сама покормлю, – сказала она, потянувшись к ребенку.

– Все в порядке. Посмотри, она уже засыпает. – Сильвия поднялась на ноги и закружилась по кухне, убаюкивая ребенка. – Она сейчас быстро уснет. Иди отдохни. Я присмотрю за ней.

– Хорошо. Ты уверена?

– Я обожаю эту девочку. – Сильвия поцеловала Селесту в носик. – Ты моя красавица, да?

– Телефонную линию починили?

Сильвия остановилась.

– Сначала да, но теперь опять что-то сломалось. Сейчас столько диверсий.

Николь вздохнула. Иногда действительно отключали электричество, но причин они не знали. Времена наступили неспокойные, и Николь не нравилось быть отрезанной от мира. Почту взорвали, и отсутствие писем никого не удивляло. Николь улыбнулась, глядя, как сестра целует Селесту в щечки.