Именно поэтому Митяй и направился в Алексиевск. Ему очень хотелось попробовать, что же это за чудо такое — карбонат из мяса стеллеровой коровы. Про целебные свойства её молока он уже знал и пробовал его. Хотя Лёха и умолял его погостить с семьёй несколько недель в его дворце, он задержался всего на три дня и вскоре, оставив экипаж «Виктории» и команду ведлов-исследователей в Алексиевске готовиться к долгому путешествию, посадил своё семейство на самолёт и повёз домой. Летел он через территорию Ирана сначала курсом на высочайшую вершину хребта Эльбурс — вулкан Демавенд. Трижды облетев его по кругу и запечатлев на память, он повернул на запад, пролетел над тем местом, где в его время находился Тегеран, и через высокогорное ущелье полетел к Каспийскому морю. Погода стояла замечательная, на всём пространстве от Дона до Аравии на небе не было ни единого облачка, в общем, лети себе и посвистывай.

Правда, когда Митяй пролетал через Тегеранский коридор, на него вдруг на несколько минут нахлынуло что-то непонятное. Мысли в голове замелькали с нечеловеческой быстротой, и он не то чтобы вырубился, а просто почувствовал, что его несёт какой-то непонятный поток. Однако при этом он испытывал не страх, а какую-то эйфорию, но всё же испугался этого неожиданного ощущения то ли всемогущества, то ли ещё чего-то подобного, но оно быстро исчезло, и течение мыслей пришло в прежнее неспешное состояние.

Вскоре показалось Каспийское море невероятно густой синевы, и Митяй взял курс на устье Куры. К его радости и полному удовлетворению, стеллерова корова прижилась уже и там. Её успешно разводили в эстуариях рек Кура, Терек, Кума и особенно много в Астраханском эстуарии, и везде для этих животных люди высаживали водяной топинамбур, листьями, стеблями и огромными клубнями которого питались уже практически речные коровы. Ведлы-животноводы делали всё, чтобы эти животные привыкли к солоноватой воде, а их коллеги-агрономы постоянно работали над созданием всё более и более быстрорастущих сортов водяного топинамбура. Всё бы хорошо, но в Астраханском питомнике для стеллеровых коров пришлось построить большие отапливаемые лагуны, в которые их переводили на зиму. В общем, этому доброму, доверчивому и ласковому морскому гиганту уже не грозило истребление.

Правда, больше чем у половины самцов была всё же незавидная участь. Их кастрировали и затем переводили в специальные лагуны, где обильно кормили и ухаживали за ними, как за особами королевских кровей, но лишь с одной-единственной целью — устроить им напоследок неделю совершенно райской жизни и затем, погрузив в глубокий сон, безболезненно умертвить. Однако продолжительность жизни стеллеровой коровы была достаточно велика, так что даже у самцов, откармливаемых на мясо, она не грозила быть очень уж короткой. Увы, но такова участь любого домашнего животного. Зато теперь ничто не грозило стеллеровой корове в местах её прежнего обитания. Её взяли под надёжную охрану.

Пролетев над Каспием, Митяй заглянул на три дня в Ребалан, в котором не был ещё ни разу. Хотя он и видел город глазами своих друзей, тот поразил его своей красотой и пышностью садов. А также размерами. В Ребалане жило уже почти сто двадцать тысяч человек, и трудно было найти на всей земле город красивее и роскошнее его. К первому водохранилищу было пристроено ещё два такого же размера, и потому недостатка в воде город не испытывал. Зато какие роскошные в нём были сады и виноградники!

Из тех семян, которые Митяй наколупал когда-то из изюма, ведлы-виноградари вывели столько сортов винограда, что он только диву давался. Естественно, где виноград, там и виноделие, и вино в Ребалане тоже было просто изумительным, но пили его только по праздникам, наслаждаясь вкусом, да ещё во время сиесты. Ребаланское вино отправлялось во все города, но в первую очередь в те, климат в которых был очень жарким, и пили его чуть ли не как лекарство, но никогда как какой-нибудь шмурдюк и прочий бабоукладчик. На чрезмерное питие вина и пива было наложено строжайшее табу. О более крепких напитках Митяй пока что помалкивал, но ведлы-виноделы и без него прекрасно знали, что такое этиловый спирт и как его можно получить из виноградного вина или браги. Более того, его активно применяли в медицинских целях и для производства духов и одеколона, вот только внутрь не употребляли по той причине, что это приносило здоровью вред, а не пользу.

В общем, с пьянством Митяю бороться пока что не приходилось, хотя, найдись желающие, надраться в лоскуты им было чем. Он сам ввёл в Дмитрограде моду на кантины-таверны-трактиры-рестораны, куда можно было прийти под вечер, чтобы съесть какое-нибудь изысканное блюдо, выпить две кружки пива или два бокала вина на выбор. Вино и пиво подавали, естественно, к разным блюдам, а под свой цвет и вкус вина и вовсе готовилось по нескольку блюд. Туда приходили для того, чтобы посидеть в компании друзей, послушать новые песни бардов или же просто весёлые истории, рассказанные скоморохами. Более того, некоторые скоморохи уже начали разыгрывать комические сценки, открывая дорогу новому искусству — театру. Правда, по большей части они в этих сценках показывали жизнь животных, как если бы те были людьми. Порой Митяй хохотал так, что невольно сползал с уютного, удобного кресла под стол. А ещё там танцевали под звонкие звуки свирелей, скрипок, гитар, банджо и бубнов с колокольцами. Хотя Митяй и не был одарён музыкально, буквально переступив через себя, он не только изготовил первые музыкальные инструменты, но и научил дмитроградцев играть на них. Теперь о его жалких потугах уже мало кто вспоминал, так как музыкальное поветрие быстро распространилось по всем городам и весям, а потому племя музыкантов быстро росло, а поскольку барды с ними успешно конкурировали, то те просто становились их аккомпаниаторами, чтобы, когда барду надоест драть глотку, играть весёлые и задорные танцевальные мелодии.

Из Ребалана Митяй полетел по горному коридору между Большим и Малым Кавказом к Чёрному морю, а затем по Туапсинскому коридору в Дмитроград. Город Туапсе уже стоял на своём месте, хотя доехать до него напрямик, через горы, не представлялось возможным — мешал ледник. И вот он вместе со всем своим большим семейством наконец добрался до дома. Встречали его буквально все жители города и его гости. Митяй, прежде чем приземлиться, сделал несколько кругов над городом и пришёл к выводу, что Дмитроград у него получился очень уж скромным, хотя и по-своему красивым.

Всё равно главное было не это, а то, что люди в нём жили счастливой наполненной жизнью и никто не вываривал из них воду, не строил и не ставил на колени, не пытался к чему-либо принудить. Город-коммуна жил одной лишь идеей — сделать жизнь ещё лучше и интереснее и служить Матери-Земле. Князь Олег сдержал своё обещание и построил огромную морскую ферму общей площадью в двадцать квадратных километров прямо за городом, ниже по течению Марии, на её левом берегу, более низком и куда более ровном и плоском, чем правый. Получилась точная копия Алексиевска, только островки под стеклянными потолками были поменьше, а протоки пошире. Зато Митяй увидел сверху, что среди зеленеющего по всем протокам топинамбура пасётся стадо из нескольких сотен молодых, но уже крупных речных коров. Здесь они обитали в проточной пресной воде, и ведлы за ними ухаживали, словно за своими собственными детьми, но малышей Ботаник пока что не видел. Честно говоря, ему было странно видеть это среди заснеженных предгорий.