— Я не о том, — перебила она, — что будет с нами осенью?

— Сейчас решим. — Уитни растерялась, а Паркер медленно поднялся и подошел к ней вплотную. — Сегодня не Сочельник, но… — Он осекся и многозначительно посмотрел наверх. Она тоже подняла голову и ахнула: над ними висела омела. Уитни закрыла лицо ладонями, с губ сорвался смешок:

— О боже, не-е-ет.

— Восемь месяцев назад я страшно стормозил, но сейчас готов пойти до конца.

— Ты меня поцелуешь?

— Если скажешь «да».

Крис поднял руку, дотягиваясь до омелы, сорвал с ветки золотистую коробочку… Мамочки-божечки-кошечки! Неужто…? А пугал, что проклятую реликвию Паркеров не вернет ей никогда-никогда.

Он открыл футляр, и Уитни проглотила язык. На бархатной подкладке лежало новое кольцо, потрясающее, как улыбка любимого парня.

— Уитни Майлз, ты останешься моей женой?

От восторга сознание вспыхнуло, как бенгальский огонь.

— Останусь? То есть, мы все еще женаты?!

— Да. Я забыл подписать документы перед вылетом.

У нее от облегчения колени подогнулись.

— Кри-и-и-ис! — похвалила она. — Вот видишь, как важно не выкладываться на 100 % в сомнительных делах!

— Это «да» или «нет»?

— Это насыщенный, кислотно-яркий оранжевый — красный, и пусть мир встанет в очередь на твое свободное время. Потому что ты теперь женат.

Темный взгляд Паркера потеплел, и он с торжественным видом надел ей кольцо на палец.

— Хочу, чтобы ты знала. Для меня не стоит выбор: ты или мир. Я выбираю тебя в этом мире, — без тени сомнения сказал он, и Уитни покраснела, аж кончик носа загорелся.

— Какой ты сегодня… поэтичный, — смущенно ответила она и добавила по-итальянски: — Спасибо, пожалуйста, дождь идет. — Довольная собой, она сняла с цепочки обручальный ободок и водрузила поверх нового бриллианта.

— Ты итальянский начала учить? — удивился Крис. — Зачем?

— Как зачем? То есть… Ты разве не хочешь, чтобы я переехала к тебе?

— Нет, Майлз.

Сердце упало. Оно, как мячик для гольфа, летало сегодня: в небо — назад, в небо — назад. А Крис отвел прядь волос с ее щеки и деловитым тоном добавил:

— …вместо этого я собираюсь переехать к тебе. Я тут подумал на досуге, что Шотландия ведь тоже не просвещена. И если начинать работу, то здесь. Раньше я не выносил жизни в этом городе, вблизи от матери, мечтал сбежать подальше, но больше я не хочу бежать. Я хочу свой дом. С тобой. Под Эдинбургом. Джорджа тоже перевезем, чтобы не скучал.

Уитни словно в море нырнула, в лазурные волны счастья; губы онемели от волнения, и она вдруг смогла сформулировать желание, которое не загадала у колодца. Общий с Паркером дом. Большой. Теплый.

— А как же проект в Милане?

— Отправлю туда Тануки своим представителем, он согласен. Ему там понравилось больше, чем мне. А я займусь здешним Фондом Паркеров, превращу его в общественный просветительский центр. Мать согласна.

— Серьезно?! — поразилась Уитни. — Как ты ее убедил?

— Сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться.

Уитни восхищенно ахнула.

— Все-таки умеешь ты делать предложения, Паркер.

— А ты определенно умеешь соглашаться, — поддел он ее, а затем склонил голову и, все еще улыбаясь, поцеловал, стоя под омелой. И не важно, что на дворе 23 августа, а не Рождество. Подумаешь! Какая разница, когда по мнению маркетологов случаются чудеса?

Когда хочется, тогда и самое время.

Пост в Инстаграме Уитни от 31 августа

Синоптики обещали дождь, а у нас жара. Мы с Крисом Паркером отмечаем бракосочетание на ранчо Майлзов. У нас здесь целая тонна разноцветной сухой краски, она окрасила мир до небес. Выгляните в окно. Возможно, вы увидите этот яркий взрыв. И если прочитаете по оттенкам, то получится самая простая и в то же время самая важная фраза на свете.

Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.

…вчера, сегодня и завтра.

Конец