— Значит, так...

Это был голос Парамоныча, а часы показывали начало пятого ночи.

— Этот мужик говорит, что его зовут Владимир Ашотович Дарчиев. Высокий, седой, лет сорок пять — пятьдесят. Оружия при нем не было. Приехал он вроде бы один. В кармане у него я нашел твое письмо...

— Погоди, — встревожился Борис. — Ты говоришь: «было», «нашел в кармане»... Что ты с ним сделал?

— Я просто показал ему издали свое охотничье ружье и пригласил для беседы. Он был очень любезен и рассказал все, что я хотел знать. Он утверждает, что приехал, чтобы помочь тебе. Ты веришь?

— Не знаю, — сказал Борис. — А где сейчас он сам?

— Сидит связанный в моей машине. Машина стоит в гараже. А я звоню из дома. Можешь подумать до утра, а я пока посплю. Знаешь, утро вечера мудренее...

— А с Дарчиевым ничего за ночь не случится? Он там не задохнется?

— Я не могу беспокоиться сразу обо всех! Я беспокоюсь о твоей безопасности, Боб, а всякие там... Это уже не моя забота.

— Я понял... А как Дарчиев собирается мне помочь? Чего он конкретно хочет?

— Сходи к нему и спроси. Я буду стоять на стреме, пока вы будете беседовать. Если что — мы его прямо в гараже и успокоим.

— Ты все продумал, — подивился предусмотрительности Парамоныча Борис. Со времен учебы в университете друг сильно изменился, и нельзя было сказать, к лучшему или к худшему. Просто он стал совсем другим.

Романов наспех начеркал записку для дочери, оделся и выскользнул из квартиры. Через двадцать минут он помахал рукой Парамонычу, который стоял у ворот своего гаража, одетый в дутую куртку и старые зимние сапоги. У ноги стояло охотничье ружье, которое Парамоныч все же забрал у племянника, посчитав, что ему самому эта вещь нужна больше.

— Он там, внутри, — сказал Парамоныч. — Иди, только осторожнее...

— А чего бояться? — удивился Борис. — Ты же сказал, что он связан.

— Он может тебя морально поиметь. Помни, что это твой бывший начальник. И не доверяй ему.

Борис кивнул. Его не нужно было учить недоверию. Ему уже сделали однажды прививку, и срок ее действия еще не закончился. И, вероятно, не закончится никогда.

— Здравствуйте, Владимир Ашотович, — сказал Борис, забираясь в машину Парамоныча. — Вас не очень помяли?

— Ты про своего друга или вообще? Все, что могло со мной случиться плохого из-за тебя, уже случилось. Затекшие руки и ноги, а также пара кровоподтеков — сущая ерунда...

— Извините. Мне приходится скрываться...

— Не извиняйся. Я не за этим сюда приехал.

— Тогда скажите — зачем.

— Ты же прислал мне письмо, Боря. Ты просил помочь Марине выбраться из Москвы.

— Ну и...

— Во-первых, ее до сих пор не выпустили. Во-вторых, как мне сказали сведущие люди, ее не выпустят. Потому что в нашей Службе безопасности понимают, что Марина — это то единственное, что еще удерживает тебя поблизости от Москвы. Пока Марина у них, они надеются тебя поймать. Они будут держать ее долго, пока у кого-нибудь не выдержат нервы. Например, у тебя. Ты готов ждать месяц, два, три?

— Что это за сведущие люди?

— О, — Дарчиев улыбнулся, хотя при его положении это было слегка неуместно. — Это очень интересные люди. Они знают очень много про очень многих. Например, про меня. Про тебя, впрочем, тоже. Главное, что они очень хорошо понимают логику действий Службы безопасности, потому что они сами тоже из Службы безопасности. Только из другой.

Борис недоуменно пожал плечами:

— Какое им дело до меня?

— Это Служба безопасности корпорации «Интерспектр», — пояснил Дарчиев. — Если ты не в курсе, то это наши заклятые враги, конкуренты и так далее. Наши — я имею в виду корпорацию «Рослав». Так вот, в «Интерспектре» тебя примут с распростертыми объятиями, при условии, что ты им выложишь все про нашу работу. Дашь им ту информацию, которая им нужна.

— С какой стати я кинусь в их распростертые объятия? — насторожился Борис.

— С такой стати, что взамен они вытащат Марину из «Рослава». Тебе этого хватит?

— Как они это сделают?

— Они сказали, что это уже будет их забота.

— И вы мне советуете согласиться на их предложение?

— Я тебе обрисовал ситуацию такой, как есть. Я ничего не советую, но мне кажется, что другого выхода у тебя нет. Разве что — оставить Марину и уехать без нее.

— Так я не хочу... — Борис вспомнил предупреждение Парамоныча. — Владимир Ашотович, с какой это стати вы вдруг начали работать на конкурирующую фирму? Или вы, как Штирлиц, всегда тайно на нее работали?

— Никакой я не Штирлиц, Боря, и я до сих пор работаю в «Рославе», хотя из-за твоего побега там ко мне относятся гораздо прохладнее. Ты сам мне написал. Ты сам решил, что я могу тебе помочь, и ты не ошибся, потому что, когда передо мной встает выбор — сыграть в пользу здоровенной корпорации или сыграть в пользу моего хорошего знакомого, который попал в сложный переплет, я всегда выберу второй вариант. Корпорация обойдется без моей помощи, а ты. Боря, нет.

— Пожалуй, что так, — согласился Романов. — Давайте-ка я вас распутаю...

— Это будет приятно, — сказал Дарчиев.

— Вы думаете, людям из «Интерспектра» можно доверять? — спросил Борис, подцепляя ногтями затянутые Парамонычем узлы на веревке.

— Я думаю, что им не следует доверять. Ты просто должен все хорошенько продумать... А с другой стороны, больше тебе рассчитывать не на кого. В одиночку ты Марину не вытащишь.

— Но они хотят информацию... Что такого я знаю, чтобы они заинтересовались и остались довольны? Владимир Ашотович... Вы знаете гораздо больше, чем я. Может, вы...

— Боря, — ласково произнес Дарчиев, потирая освобожденные запястья. — Между нами есть принципиальная разница. Ты уходишь, а я остаюсь. И я, в отличие от тебя, еще не хапнул триста штук баксов. Я не хочу пока расплевываться с «Рославом» — еще и потому, что с ними лучше расставаться полюбовно, а не расплевываться. Если к «Интерспектру» попадет то, что знаешь ты, — это будет объяснимо и нормально. Если к «Интерспектру» попадет то, что знаю я, — никто не поверит, что это тоже твоя заслуга. Меня очень крепко возьмут за задницу, на что я не хочу напрашиваться. Я помогаю тебе, но не ценой собственной жизни. Это понятно?

— Это понятно... И это нормально, — согласился Романов. Он сидел за рулем машины, но ключей в замке зажигания не было, и вообще эта машина стояла в закрытом гараже... Все это в точности соответствовало положению, в котором Борис находился с прошлой пятницы. Он должен был двигаться, но он никуда не двигался. Он прыгнул, но он повис в воздухе. И если кто-то мог ему помочь сдвинуться с места — пусть это даже была Служба безопасности «Интерспектра», пусть это даже был черт лысый — попробовать стоило...