— Без комментариев, — пробормотал Борис.

— Не вздумайте так сказать на пресс-конференции...

— Какой еще пресс-конференции?! — Борис изумленно подался вперед, но тут-то и сказалось двустороннее давление: Борис не смог сдвинуться со своего места. Оставалось только сидеть и слушать. А женщина говорила:

— У вас, Борис, свои проблемы, у нас свои. Вы же понимаете, что мы не благотворительная организация, которая оказывает безвозмездную помощь всем несчастным клеркам, которые крадут триста тысяч долларов и пытаются избежать преследования за это. Мы вам поможем, мы вытащим у «Рослава» вашу жену, мы поможем вам с семьей уехать за границу, но взамен...

— Я помню, — сказал Борис. — Я расскажу вам про свою работу.

— Не только нам.

— Как это?

— Когда мы решим вашу проблему и вытащим Марину из «Рослава», мы займемся нашими собственными проблемами. У нас есть кое-какие требования к руководству «Рослава». И мы выдвинем ультиматум — или они выполняют наши требования, или мы начинаем раскручивать вас, Борис.

— Раскручивать? То есть у меня будут брать интервью, показывать по телевизору, фотографировать для журнальных обложек? — криво усмехнулся Борис.

— Насчет обложек не знаю, а вот насчет всего остального — в точку. Вы выступите на пресс-конференции, где расскажете обо всех противозаконных финансовых операциях, которые проводил «Рослав». Вы расскажете все о «Рославе», что может быть обращено против этой корпорации. Весь негатив, который знаете, — а вы должны знать много...

— Допустим, что я знаю много, — сказал Борис, глядя в пол. — Но ведь после этого... Но ведь... Этого они мне точно не простят! Они могут простить триста штук, они могут забыть про побег... Но если я в открытую вякну против них — тут мне уже ничто не поможет. Они найдут меня за границей, и тогда...

— После того как вы выступите, у них будут другие проблемы.

— Но нельзя же просто так облить дерьмом фирму и смотаться! От меня потребуют фактов, доказательств, а у меня их нет! На меня «Рослав» подаст в суд, и что тогда я буду делать?!

— Вы уедете за границу. И вообще — будем надеяться, что до пресс-конференции дело не дойдет. Мы выдвинем ультиматум, мы дадим понять, что вы у нас, что вы даете информацию...

— И они испугаются? Ха!

— Не «ха», а испугаются, — сказала женщина и обернулась к водителю. — Карабас, почему мы еле тащимся?

Борис услышал эту кличку и снова подумал о том, что эта СБ то же самое, что и другая СБ, и что это не больше чем две враждующие банды, оттого они и носят клички вместо имен.

— Давай побыстрее! — скомандовала женщина.

Водитель стал оправдываться:

— Я думал, может, мы перекусить остановимся...

— Остановимся дома, — резко оборвала его женщина. — Жми давай, чтоб не меньше сотни до самой Москвы...

Под ворчание водителя машина стала разгоняться. Женщина больше ни о чем не разговаривала с Борисом, и он стал проваливаться в дремоту. До Москвы он трижды просыпался, вздрагивал, оглядывался по сторонам, обнаруживал себя зажатым все в тех же тисках, видел перед собой все те же внимательные глаза женщины, возглавлявшей эту банду... И снова засыпал.

Потом он проснулся в четвертый раз, увидел слева парк, справа жилые массивы и понял, что они уже в Измайлове. Больше он уже не засыпал.

— И когда мы будем все это делать? — проговорил Борис, обращаясь к женщине, которая все так же сидела напротив, сосредоточенная, погруженная в какие-то свои мысли. — Вот этот обмен, ультиматум... Когда?

— Скоро. Сегодня Драчиев передаст руководству «Рослава» ваше предложение о встрече...

— Дарчиев тоже работает на вас?

— Нет. Как он утверждает, он просто пытается помочь вам, Борис. Сначала он помог нам найти вас, теперь вот устраивает встречу... Мне кажется, он увлекся, — женщина улыбнулась краем рта. — Это же все так затягивает — заговоры, засады, интриги. Особенно если тебя вот-вот снимут с руководства отдела, заняться тебе нечем... Впрочем, возможно, у него есть другая причина делать гадости корпорации «Рослав». Личная причина.

Борис хотел спросить, что же это за личная причина (и подумал про себя: «Надо же, какие информированные, сволочи, я с Дарчиевым сколько лет знаком, ни о каких личных причинах не догадываюсь, а эти все знают...»), но тут машина остановилась, и водитель по прозвищу Карабас сказал:

— Все, приехали...

Это был дворик стандартного панельного дома, и Борис не сразу понял, куда это они приехали и зачем они сюда приехали.

— Ключи у кого? — посмотрела женщина на тех двоих парней, что давили с двух сторон на Бориса.

— У меня, — сказал тот, что слева.

— И у меня, — сказал тот, что справа.

— Вообще-то и у меня есть от этой квартиры, — не отстал от остальных Карабас.

— Отлично, — подвела итог женщина. — Выходим. Дровосек, проверь территорию...

Борису полегчало — парень справа вылез из машины, потянулся и неторопливо направился к подъезду, поглядывая по сторонам.

— Монгол, — сказала женщина, — выводи товарища из машины...

Парень по кличке Монгол слегка двинул Бориса плечом, Романов спрыгнул на асфальт и тут же почувствовал на своем локте хваткое прикосновение Монгола.

— Без резких движений, — прошептал он. — Просто стоим и ждем...

Они стояли и ждали, а женщина повернулась к водителю и сказала:

— Карабас, выходи из машины.

— А я-то зачем?

— Выходи.

— Ну ладно...

— Борис Игоревич...

— Да?

— Садитесь в машину.

Удивился не только Борис, удивился придерживавший его за локоть Монгол, удивился только что выбравшийся из «уазика» Карабас, и даже Дровосек, красовавшийся у подъезда, обернулся, почуяв неладное.

— Зачем ему снова садиться в машину? — спросил Монгол.

— Отпусти его, пусть садится...

— Но...

Борис растерянно уставился на пистолетный ствол, который внезапно возник в руке этой странной женщины. Она целилась в точку посредине между Монголом и Дровосеком, так что оба они предпочли резких движений не делать.

— Отпусти его, — попросила женщина, и Борис почувствовал, как пальцы на его локте разжались. Борис недоуменно хмыкнул и полез в «уазик», стараясь держаться подальше от пистолетного ствола.

— Эй, что за дела? — крикнул Дровосек, а Карабас просто стоял, раскрыв рот.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — спокойно сказал Монгол.

— Тут ты не волнуйся, — сказала женщина. — Теперь все отойдите от машины на десять шагов.