смотрит на меня, что даже прекратил свое занятие.

– Мэйв. Пей чай, – напоминает мне Нуала.

Я быстро выпиваю кружку дымящегося отвара кукурузных рылец. Может ли Аарон благодаря заклинанию связывания ощущать то, что ощущаю я? Я начинаю понимать, почему Манон так осторожно и тщательно составляла заклинание.

Манон тем временем перестала писать и тоже смотрит на меня пристальным кошачьим глазом. Радужки у нее золотистые.

– Эм-м… ну как, готово? – бормочу я.

Она лишь слегка наклоняет голову.

– Да, – говорит она задумчиво, просматривает свои записи, вытирает рот рукой и повторяет: – Да.

Потом она встает и принимается расхаживать по свободному клочку кухни.

– Работа, которую нам предстоит сделать, состоит из двух частей, – начинает она.

Все бросают свои дела и слушают.

– Прежде всего мы должны запечатать Колодец, чтобы спасти его от осушения и предотвратить дальнейшее вмешательство. Для этого нужно вернуть украденную из него магию. Не должно быть никакого дефицита.

«Как здорово она произносит слово «дефицит», – думает Фиона. – Почему оно так классно звучит на французский манер?»

Я киваю. Если я что-то и узнала о магии, так это то, что она работает как банк, только лучше любого банка. Если в бухгалтерской отчетности еще можно как-то смухлевать, то в магии при малейшем недочете сразу же все выходит из-под контроля.

– Мы должны обратить поток похищенной магии, пустив его по тому же каналу, по которому он поступал из Колодца, – продолжает Манон.

– То есть… сквозь меня? Я ведь канал, да?

– Да. Через тебя, Мэйв. После этого мы сможем запечатать Колодец. Но для этого мисс Бэнбери должна быть готова вернуть магию, которую получила благодаря вам. Нужно взять ее и вернуть на место.

– Никто из «Детей» ничего не возвращает, – фыркает Аарон.

– Вернут, – уверяет его Нуала, как будто уловив мысль Манон до того, как еще та ее сформулировала. – Или по крайней мере вернет она.

Манон кивает, в ее золотых глазах вспыхивает искорка возбуждения.

– Мэйв, эту идею подала мне ты. Я всегда полагала, что сила, получаемая благодаря заклинанию связывания, – это своего рода досадный побочный эффект, но теперь я вижу, что у нее есть неиспользованный потенциал. Мы должны наложить новое заклинание связывания, более мощное, и тот, кто выпьет зелье, сможет управлять мисс Бэнбери и ее магией. Мы свяжем ее, а затем хитростью или обманом заставим принять участие в запечатывающем заклинании.

При слове «хитростью», Нуала вскидывает бровь.

– Не понимаю, как это должно сработать, – хмурится Аарон. – Те чары, которые вы наложили на меня…

– Это было мягкое заклинание. Довольно слабое и щадящее. Более сильное окажет гораздо более проявленный эффект.

– И кто выпьет зелье?

– Я, – уверенно отвечает Манон.

– Манни, а нельзя просто связать женщину, и дело с концом? – беспокойно спрашивает Нуала. – Не хочу, чтобы ты выпивала нечто подобное.

Манон качает головой.

– Магию нужно вернуть, но она никогда не расстанется с нею добровольно. Я единственная, кто обладает достаточной силой.

Она глубоко вздыхает, словно набираясь решимости.

– Я должна сделать это.

– Боже, какая ты крутая! – вырывается у Фионы, которая тут же начинает оглядываться, как будто это сказал кто-то другой.

Манон не обращает на нее никакого внимания.

– Мне понадобится нечто, принадлежащее ей. Зубы, волосы, вы знаете, – размышляет она вслух. – Мэйв, ты знаешь эту женщину лучше всех. Как нам раздобыть такую вещь?

Я задумываюсь.

– В ее доме, – медленно произношу я. – Можно попытаться поискать что-нибудь там, где она живет.

– Ты знаешь, где она живет? – удивляется Фиона.

– Я… я заходила к ней в гости несколько недель назад, в субботу.

Воспоминание об этом кажется очень расплывчатым, сродни горячечному сну.

– Она снимает коттедж позади одного из больших домов вдоль реки.

Нуала всматривается в меня.

– А ты сможешь его снова найти?

– Конечно, – пожимаю я плечами.

– В субботу? – все еще встревоженно спрашивает Фиона. – Но зачем?

– Она… – я вдруг ощущаю себя ужасно глупой.

Подумать только, так легко позволить ей заманить себя! Я вспоминаю, как снимала обувь, как ощущала бархатистую траву под ногами, как спала в саду, растянувшись в шезлонге. К горлу подступает тошнота. Набросок обнаженной натуры в раме, который, как я поняла после достаточно продолжительного рассматривания, изображал ее.

– Она хотела заставить меня доверять ей, – тихо заканчиваю я. – И это у нее получилось.

– Все в машину, – командует Нуала, и мы следуем за ней к выходу, садимся в машину и едем через весь город к дому, где живет мисс Бэнбери.

* * *

Поездка через весь город не занимает много времени, хотя в машине так тесно, что находиться в ней не очень удобно. Аарон сидит на переднем сиденье, рядом с Нуалой, а я снова злюсь на всех мужчин за то, что благодаря своим длинным ногам они всегда занимают лучшие места. Фиона уселась мне на колени, Лили посередине, Манон с другой стороны.

– Хорошо бы нам не встретились патрульные, – говорит Нуала, поглядывая в зеркало заднего вида. – У меня и без того слишком много штрафных баллов на водительском удостоверении.

Манон фыркает.

– Да, я знаю, Манон, но все равно.

Голова Фионы касается крыши машины, и она замечает проказливое выражение лица Манон. С такой высокой точки Фионе видно всех, кто находится внутри, и она критически оценивает обстановку.

– Ну ладно. Терпение кончилось. Кто-нибудь скажет мне наконец, что происходит?

– Что ты имеешь в виду, Фиона? – холодно спрашивает Нуала.

– Я имею в виду, – отвечает Фиона, даже не пытаясь скрыть разочарование, – почему Манон смешно, от того что нас могут поймать стражники? В чем тут чертов подтекст? У меня такое чувство, что я смотрю пьесу и пропустила первый акт.

Наступает тишина, но Фиона не сдается.

– Хорошо. Все, кому надоели все эти страшные тайны матери и дочери, пожалуйста, поднимите руку.

Аарон поднимает руку. Лили поднимает руку. Я тоже медленно поднимаю руку. Впервые за все время, что я знаю ее, Манон начинает смеяться. Смех у нее очень необычный, и я никогда не слышала ничего подобного: высокое хихиканье с остановками и переливами, похожее на промотанные задом наперед звуки дельфина. Мы все поворачиваемся и смотрим на нее.

– Извините, – говорит она, все еще смеясь. – Я понимаю, звучит ужасно.

– И вовсе нет, – говорит Фиона.

Нуала вздыхает.

– Манон наплевать на Gardaí, потому что она легко может их обхитрить. По крайней мере в большинстве случаев.

– Что?

– Манон не… – начинает Нуала и останавливается в нерешительности. – Она особенная.

– И мне не стыдно, – резко произносит Манон, обращаясь к матери, после чего переводит взгляд на подголовник. – Меня зовут Манон Ренар. Я из рода богов-трикстеров Ренар.

В машине царит абсолютная тишина, пока каждый