молчал. Подойдя поближе, он нагнулся к зеркалу: глаза еще не выцвели. Они, наоборот, горели, несмотря на усталость. Взяв расческу, Афа попытался расчесаться. При первой же попытке расческа застряла в волосах, и профессор отложил эту затею.

– Какой вы неухоженный, господин профессор, – одновременно проговорили отшельник и Афа. Посмотрев на себя еще немного, профессор включил душ…

LVII

В аэропортовском ресторане почти все столики были заняты. Граждане государства начинали свои будни, разлетаясь или слетаясь со всех концов мира. Образцовость Байхапура давала свои плоды: великие державы сотрудничали с ним без риска, рейтинг сводил к минимуму любые неожиданности. Усевшись за столик у самого входа, не обращая внимания на толчки входящих и выходящих посетителей, Кирилл сжал руки отца. Профессор молчал…

– Водки?

– Ты с ума сошел, сына. – Афа даже хотел освободить пальцы из ладоней Кирилла.

– Шучу, папа, неужели непонятно? Вспомнил наш последний разговор здесь, когда ты из Швеции прилетел. Слава богу, все кончилось…

– Нет, сынок, все только начинается, уверяю тебя.

– Ну начинается, начинается… Я говорю бестолково, просто не знаю, как сказать прямо и просто. В общем, я паспорт русский зря доставал?

– Нет, не зря. Я же русский, правда?

– Не думаю, папа. – Кирилл рассмеялся. – Там так не мучаются с глобальными вопросами, как ты. Там проще все.

– Ошибаешься, сын… Там есть литература. Стало быть, есть мысль. А этого достаточно, чтобы мыслить глобально. Тебе надо пересмотреть свои взгляды.

– Так ты решишься полететь в Россию или нет?

– А почему тебя это так взволновало, Кира?

– Потому что ты должен слышать и чувствовать свою родину, папа. Прежде всего корни – все остальное потом. Я это однажды понял через музыку. И теперь стою на этом. Живи где хочешь, но услышать русского человека необходимо. Я всем советую. И тебе тоже…

– Да ты влюблен в Россию, сынок! – Афа откинулся на спинку и убрал со стола руки. Подошел официант.

– Все, поздно уже, мы летим. – Мужчины поднялись и, не обращая внимания на удивленного официанта, вышли в вестибюль аэропорта.

– Кирилл. – Профессор неожиданно прервал торопливую суету у стойки регистрации. – Я должен тебе сказать, что в этом мире есть много ценных алмазов. Но у меня есть ты! Я хочу, чтобы это было тебе известно.

– А… – Кирилл замялся, он не знал, как спросить.

Но Афа уже догадался:

– Мама – это твое спасение. У Даши есть я, а у меня есть ты – я говорю об этом.

Мужчины обнялись. Не сумев удержать футляр, Кирилл громко хлопнул им отца по спине.

– Прости…

– И ты меня прости… Хоть все это игрушки, но мы сейчас правильно сказали. Верь в это, сынок.

– А ты забавно смотришься, папа. Костюм и борода – это уникально. Можно я тебя сфотографирую? А то у меня только мама осталась.

Кирилл снимал долго и разнообразно. Оторвавшись, он подошел поближе к отцу:

– Папа, иди… Я тебя на видео сниму.

Профессор послушно повернулся и направился к выходу. Время от времени он оглядывался, однажды даже остановился и помахал рукой. Кирилл не отвечал, уткнувшись в смартфон. Афа повернулся и вышел в распахнутые перед ним прозрачные двери…

В такси совершенно неожиданно зазвонил телефон. Афа настолько отвык от этого, что не сразу понял смысл отвратительно пронзительного звука. Водитель, не выдержав, притормозил и, обернувшись к профессору, выпалил недовольно:

– Мистер, вам звонят. Поговорите, пожалуйста…

– Господин Асури… Это Ли Чань, руководитель Совета безопасности Байхапура. Вы в аэропорту? Я подожду вас у вашего дома. Мне необходимо вам сказать несколько слов.

– Я уже еду в такси.

У виллы профессора стоял тот самый лимузин, который встречал его у трапа катера. Как только такси свернуло к дому, из черного автомобиля вышел Ли Чань. Уважительно поприветствовав профессора, руководитель Совета усадил Афу в свою машину.

– Господин профессор, вам предстоит беседа с премьер-министром республики, – очень любезно произнес Чань, когда лимузин тронулся. Афа никак не отреагировал. Он молча смотрел в окно и лишний раз любовался городом, в котором прожил почти двадцать лет.

В резиденции, куда въехал лимузин, уже ждал премьер-министр. Он стоял на ступеньках парадного входа и спортивно сбежал вниз, как только из автомобиля показалась голова профессора.

– Господин Асури, добрый день. Прошу вас…

Премьер-министр оказался довольно поджарым старичком с еще стройной и даже атлетической фигурой и сморщенным лицом. Нисколько не смущаясь своих морщин, министр трудился над собственным долгожительством и процветанием государства.

В кабинете был накрыт огромный стол, за которым могут свободно разместиться человек пятьдесят. Напитки, фрукты, несколько блокнотов, ручки, карандаши. Сам министр проводил профессора к столу и даже подвинул стул, на котором, по его мнению, должен был сидеть Афа. Сев рядом, премьер-министр развернул тем самым профессора от утренних фруктов. Чтобы угоститься соком, необходимо было встать со стула и пройти еще два-три ярда. Афу фрукты мало интересовали – он сел и уставился на премьера.

– Господин профессор, у меня к вам крайне сложный разговор. Я прошу вас взвешивать ваши мысли, прежде чем вы начнете их высказывать. Речь идет о вашем появлении в Байхапуре. Вашем и вашей спутницы. Территория Человека-14 обусловлена Конституцией государства, не думаю, что вам это неизвестно. Согласно Конституции, возвращение из вышеуказанной территории исключено. Ваш рейтинг увеличен до высочайших пределов, вы один из самых чтимых людей республики, господин профессор. Но Конституция говорит обратное, вы меня понимаете? Единственным спасением в этом случае является ваше гражданство: на иностранных граждан такое неумолимое правило не распространяется. Когда мы связались с вашим сыном, его информация об этом была единственным способом вытащить вас из территории Человека-14… Но! Есть ужасное «но», господин Асури: вы гражданин Байхапура!

Премьер-министр замолчал. Быстро вскочив со стула, он потянулся за несколькими вазами с фруктами и подсунул их Афе.

– Сейчас я прошу вас хорошо подумать и только потом отвечать. Поверьте, что нами был проведен серьезный диалог с юристами и охранными офицерами. Выход один – вам следует добровольно отказаться от гражданства республики Байхапур, господин Асури…

Премьер-министр не успел договорить, как вдруг внимательно следивший за ним профессор остановил его совершенно спокойным голосом:

– Я согласен, господин премьер-министр. Распорядитесь подать бумагу, и я напишу заявление.

Старичок настолько опешил, что в точности выполнил просьбу профессора. Нажав на какую-то кнопку у себя на столе, он скороговоркой куда-то в воздух произнес:

– Листок бумаги для заявления господина Асури.

Вошел секретарь, молча дошел до стола с фруктами, взял несколько листов бумаги, положил перед Афой. Ручку профессор взял самостоятельно. Подобрав рукой бороду, которая закрывала листок, профессор быстро написал