— Любопытно. Не попытаться ли нам действовать в каком-либо из этих направлений? — Вопросительный взгляд Изабеллы застыл, упёршись в бесстрастные глаза собеседника.

Тот молча кивнул, соглашаясь.

Бывшая английская королева неожиданно хищно заулыбалась, взгляд стал задумчивым, глаза застыли на одной точке — на трепетавшем от её дыхания язычке свечи в канделябре.

— Мой покойный любовник сеньор де Браси в Пятом крестовом походе познакомился с каирским падишахом, — негромко и неспешно проговорила она, предавшись далёкому воспоминанию. — Тот, узнав о предполагаемом прибытии германского императора, пожелал заключить перемирие с крестоносцами, осаждавшими Дамиетту. Так вот, этот падишах говорил, что в любом деле есть узел, который не разрубить даже Александру Македонскому. Этот узел фригийского царя настолько сложен, что его не распутать, ибо в нём собран замысел, недоступный для тех, против кого он направлен. Он — та сила, что сокрушит врага. Нам с вами, виконт, надлежит связать такой узел.

Пернель снова кивнул. Они склонились над столом и приступили к обсуждению плана будущей операции.

Королевский двор продолжал жить своей обычной жизнью, забыв Шинон, Беллем, Монлери. Казалось, не было никаких потрясений, никто не угрожал юному королю и его матери, и вообще ничто не изменилось со времени правления Людовика VIII. Так же выезжали на псовую охоту в Булонский или Венсенский лес и на дамскую охоту с соколами в окрестности Компьеня, Корбейля, Манта и Сен-Дени. Всё остальное время, если не предполагались выезды в Мо, Мелён или Этамп, двор развлекался на лугу Пре-о-Клер. Дамы играли в бильбоке или кости и плели венки под музыку и пение труверов, а мужчины устраивали состязания в борьбе, плавании и стрельбе из лука. Для этих же целей служил огромных размеров внутренний двор королевского дворца, где проходили турниры; молодые рыцари и оруженосцы соревновались в беге и воинском искусстве под рукоплескания придворных дам.

Ничего нет удивительного в том, что здесь устроили ристалище для копейных поединков: королевский дворец разросся и был уже совсем не таким, как при графах Парижских Робертинах, они же — Капетинги после воцарения на престоле сына Гуго Великого, первого герцога Франции. В то время дворец имел форму сильно вытянутого прямоугольника с двумя массивными башнями по бокам, и тянулся от левого берега Сите до правого. Ныне он занял всю левую оконечность острова от Коровьего мыса до улицы Святого Варфоломея, которая наконец-то проложила себе дорогу к Шатле мостом Менял, а с левым берегом она вскоре раз и навсегда подружится при помощи моста Сен-Мишель. Дружба эта взломает многовековую стену, и на этом месте вырастут две башенки — что-то похожее на ворота в городской стене, только маленькие.

Треть территории королевского дворца отвоевал для себя роскошный сад с дорожками меж кустарника, плодовыми деревьями — детище Гуго Капета. От дворца его отделяла аллея в два метра шириной; веком спустя она превратится в улицу Понт-о-Мёньер или улицу Мельников, которую в XVI столетии свяжет с правым берегом Сены мост с одноимённым названием.

В конце октября Тибо Шампанский с супругой решили возвращаться в своё графство, но тут произошло событие, заставившее их отложить поездку.

Однажды утром двор, вместо обычной утренней прогулки верхом, высыпал на ристалище. К этому был повод — бракосочетание бастарда Андре де Немура с дочерью сира де Нантейля. Рыцари с энтузиазмом ломали копья, демонстрируя членам королевской семьи, послам из Испании и Венеции, дамам и толпе ловкость и умение в обращении с оружием, затем устроили тренировочные бои на учебных мечах — не заточенных, с тупым концом. После этого, разбившись на команды, приступили к игре «сила на силу». В далёкой Руси она называлась «перетягиванием канатов». Фрейлины визжали от восторга и подзадоривали игроков, а потом дружно рукоплескали той команде, которой удавалось перетянуть толстый пеньковый канат в свою сторону. Затем вышли на Мельничную аллею и здесь устроили состязания в стрельбе из лука.

Внезапно небо потемнело, и поднялся ветер. Все как один подняли головы, увидели тёмные тучи, тупо и неумолимо ползущие на город, словно армия сарацин, и заторопились во дворец.

Торопливо, словно желая во что бы то ни стало исполнить возложенную на него миссию, застучал по черепичным крышам дворцовых хозяйственных построек мелкий дождь. Меньше полминуты прошло — он стал сильнее и вдруг сразу, точно боялся не успеть, обратился в ливень. Многие — как зрители, так и участники состязаний — успели укрыться, других от души хлестал по спинам упрямый косой дождь. И никто не заметил, как в суматохе во дворец проникли пятеро человек в одеждах дома графов Шампанских. Почти в то же время у ворот дворца спешился никому не известный всадник и потребовал, чтобы его пропустили во двор. Он из Оверни. У него поручение к одной из придворных дам.

Дождь, к удивлению, кончился так же неожиданно, как и начался. Тучи, потешаясь над людьми, поплыли себе дальше на юг, и вскоре только лужи вдоль аллеи и на немощёных улицах напоминали о внезапном капризе матери-природы.

В покои вдовствующей королевы, возбуждённые и весёлые, вошли Агнесса де Боже и придворная дама Амальда де Лонгеваль, совсем недавно пожалованная во фрейлины двора. Обе вели себя без стеснения: Агнессу Бланка принимала у себя как подругу; новую фрейлину, миловидную, скромную и добродетельную дочь сеньора де Лонгеваль она полюбила от души и не мешала ей встречаться с Бильжо даже у себя в будуаре. Наверно, она дозволяла эти свидания в угоду верному стражу.

Дамы взяли по табурету и устроились по обе стороны камина. А наверху, под вытяжным колпаком, прямо над ними висел меч в синих бархатных ножнах — подарок супруга Людовика. Оружие Бланки. Она умела с ним обращаться не хуже настоящего бойца — школа её мужа, учителей, а потом и Бильжо. Такие были времена. Свою честь и жизнь защищали с оружием в руках не только мужчины.

— Ах, ну кто бы мог подумать! — сокрушалась мадам де Боже. — Какая дивная стояла погода, ничто не предвещало ненастья. И самое главное — из трёх выстрелов я попала уже в семёрку и в восьмёрку. Третья стрела, клянусь святым Северином, угодила бы в десятку! А тут, как назло, эта туча.

— Долго же она спала в холодных скалах викингов, — заметила Бланка. — Целую неделю не выпадало дождя, а ведь он так необходим для урожая следующего года. Да и чего бы вам так отчаиваться, Агнесса, ведь вы, насколько мне видится, почти совсем не вымокли.

— Я — да, но мой муж промок до нитки. Только он хотел было со всеми вместе скрыться во дворце, как какой-то незнакомец в тёмном плаще крикнул ему, чтобы он позаботился о лошадях и сёдлах.

— Незнакомец? — удивилась королева. — Рыцарь?

— Да, он был со шпорами, на боку меч.

— И вы его не знаете?

— Я смотрела на него из окна и не узнавала, а ведь я всех, кто в свите графа, знаю в лицо.

— Странно, — произнесла Бланка. — Ни один человек, кроме короля, не смеет приказывать графу Шампанскому или давать ему какие-либо указания. Значит, это был чужой. Откуда же он взялся?