И закрыл глаза.

Бильжо уже вполне оправился от ран и стал потихоньку ходить. Брат с сестрой были рады: они выходили-таки его!

К нему пришёл Аутар. И сразу поймал на себе выразительный, несколько смущённый взгляд Эльзы. Она и раньше не сводила с него глаз, теперь же стояла и кусала губы: Бильжо скоро покинет их, и она никогда больше не увидит этого понравившегося ей мужчину с таким мужественным, благородным лицом. Он очень хороший, лучше не бывает! Так она решила для себя, и сейчас, взволнованная, стояла у кровати Бильжо, ломала пальцы на руках, не могла отвести глаз от Аутара и не знала, как ей быть.

Но и она тоже пришлась по сердцу верному стражу графа Шампанского. Он ничего ей не говорил, и она ему тоже; вместо губ говорили их глаза. Оба понимали это, как и то, что это молчаливое объяснение глазами делает ненужными всякие слова. Ещё несколько дней, и Бильжо уйдёт от них. Аутар знал об этом. Граф уедет к себе в Шампань, его верный слуга — за ним. Значит, больше они не увидятся…

Он подошёл к Эльзе, встал напротив, ни слова не говоря. Она подняла голову. Лицо её пылало, глаза блестели, она хотела опустить их, но поняла, что не сделает этого — не может, не хочет, не имеет права! Но надо было что-то сказать…

— Ваш друг уже почти здоров. Я очень рада. Мы с братом полюбили его…

— У тебя золотые руки, — сказал ей Аутар.

Эльза улыбнулась.

— У вас тоже, — ответила она, вспоминая рассказ графа о приключении в Венсенском лесу.

— А ещё у тебя золотое сердце.

— И у вас.

Больше ни слова. Он протянул вперёд руки, навстречу ей. В ответ она протянула свои. И они упали в широкие ладони бывшего ассасина.

Так состоялось их объяснение в любви. Эльза стала женой Аутара, и он увёз её в Шампань. Тибо подарил им замок, и они стали сеньорами де Сантор — по названию замка и одной из деревень.

А вскоре сыграли и другую свадьбу. Бланка подарила Бильжо и Амальде хорошенький домик на улице Сен-Кристоф, и спустя несколько месяцев в этом доме появился на свет маленький человечек, которому дали имя Эсташ.

Изабелла Ангулемская, несмотря на закономерный, казалось бы, финал, выжила. Герада де Мираваль, одна из двух дам, завербованных графиней на случай чьего-либо непредвиденного вмешательства при расправе с королевой, привела людей, чтобы забрать тело и предать земле с подобающими почестями. Каково же было удивление присутствующих, когда «покойница» открыла глаза и замахала руками, пытаясь что-то объяснить. Видимо, сожалела, что так тщательно подготовленная ею операция провалилась.

После этого случая Изабелла долго не могла говорить — открывалось кровотечение. Но как только угроза миновала, она тотчас принялась бранить супруга за его бездеятельность, в то время как он должен без устали поднимать новые мятежи против правительства.

Какое-то время спустя брачные договоры Гуго де Лузиньяна были расторгнуты. Брат короля Альфонс женился на дочери Моклерка, Иоланде. Свадьба сына Гуго с сестрой Людовика, Изабеллой, также не состоялась, в результате чего король потребовал от Лузиньяна подаренные ему ранее владения в Онисе. В ответ на это Изабелла подговорила мужа поднять восстание. Она же подключила к этому делу сына Генриха, Раймонда Тулузского и других баронов. В июле 1242 года произошла битва при Тайльбуре. Англичане были разбиты; Генрих III спасся поспешным бегством, по дороге бросая свой багаж, людей и реликвии, и укрылся в Гаскони, а Лузиньян с Раймондом VII и графом де Фуа сдались королю.

Это было последнее выступление знати против королевской власти.

В конце жизни, вновь став другом короля, Лузиньян отправился в Седьмой крестовый поход и погиб при взятии Дамиетты в 1249 году.

Изабелла, так и не смирившись, организовала заговор против короля, мечтая его отравить. Затея провалилась, Изабелла бежала в монастырь Фонтевро, где и умерла, всё же не покорившись, в мае 1246 года. Генрих III велел похоронить мать рядом с саркофагами своего деда Генриха II и его супруги — Алиеноры Аквитанской.

В то самое время, когда кузина Тибо вздумала заявить свои претензии на Шампань, умер Ферран Фландрский (или был отравлен, как шла молва). Менее года спустя ушёл в мир иной Филипп Строптивый, вслед за ним Робер, граф де Дрё, ещё один главарь мятежных баронов.

Пьер Моклерк отправился вместе с Людовиком в крестовый поход, и был захвачен в плен вместе с королём. Он умер от ран в июле 1250 года, когда возвращался в Европу.

* * *

Читатель, хочется думать, уже составил себе представление о Бланке, принцессе Кастильской, королеве Франции, этой необыкновенной женщине своего времени. И не стоит лишний раз напоминать ему, что это была умная, волевая натура, достойная ученица своего знаменитого — свёкра Филиппа Августа, продолжательница его дела.

Решительная, порою жестокая, она усмирила непокорных баронов, и сын получил из её рук крепкое, централизованное королевство с налаженным аппаратом власти, хотя бунты всегда чем-то недовольной знати вспыхивали ещё неоднократно.

Со страниц хроник явствует: несмотря на то что королева Бланка была мудрой, нечувствительной к обиде, одарённой властной энергией правительницей, она оказалась деспотичной, суровой свекровью. Что поделаешь, она ревновала к невестке — боялась, что та может развратить её благочестивого сына. Она опасалась влияния Маргариты на Людовика, всё её существо восставало при одной только мысли о том, что сноха захочет заниматься политикой, а потому станет вмешиваться в дела государства. Её государства! Её и свёкра Филиппа, перед которым она благоговела, считая его святым. Так стоит ли осуждать Бланку за то, что она выказывала строгость к Маргарите Прованской, которую не желала допускать к власти, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт? Время показало, что она оказалась права в своём нежелании потерять власть и её война со снохой была вовсе не безосновательной.

Но что нам за дело до того, какой она предстала в роли свекрови? Обсуждение этого вопроса выходит за рамки нашего повествования.

В 1245 году Рим вновь воззвал к походу для освобождения Иерусалима от неверных. Бланка, как ни препятствовала Людовику отправиться в Палестину, не добилась успеха. Он отбыл-таки освобождать Святую землю, а она стала ждать его, моля Господа о счастливом возвращении сына, выходя на дорогу и печально глядя вдаль, туда, куда он уехал, движимый воспитанным святой верой благочестием.

Она так и не дождалась его. Получив известие, что он попал в плен к сарацинам, она слегла и вскоре тихо умерла, призывая сына вернуться и с его именем на устах.

30 марта 2019 — 25 сентября 2019 г.