– Отнюдь не всем покупают ненужныевещи, – я пыталась, непонятно зачем, выгородить Клаву с Юрием. –Ролики просто необходимая штука, – топнул Кирюша, – вот без «Гжелки»вполне обойтись можно! Вот что, Магда, бери мои, и пошли к магазину, тамплощадка заасфальтированная, мы тебя кататься научим!

Лиза повертела указательным пальцем у ви-ска.

– Ты, Кирюха, совсем, того… Какой у тебяразмер?

– Сорок второй уже, – гордо ответилмальчик, – самый большой в классе, даже у Петьки меньше!

– То-то и оно, – продолжалаЛиза, – а у тебя, Магда?

– Тридцать пятый…

– Вот видишь! – сказалаЛизавета. – Ей даже мои безнадежно велики будут.

Внезапно Магда бухнулась на колени передмопсихой и, обняв ту, запричитала:

– Аденька, прости, никогда больше, нуизвини, я дрянь!

– Что случилось? – окончательнорастерялась Лиза.

– Вчера ночью, – рыдалаМагда, – я пошла в сарай за бутылкой, а Адюша за мной следом выскочила идавай лаять. Я испугалась, что кто-нибудь проснется, увидит меня с водкой, исначала наорала на нее, а потом камнем в нее швырнула… Адюшечка, умоляю,прости, прости, прости…

Забывшая обиду Ада стала лизать Магде щеки.

– Прости, прости…

Я попыталась поднять девочку.

– Вставай, ерунда, ну подумаешь, заорала.Вон Кирюша весь день вопит, и ничего.

Честно говоря, чтобы успокоить Магду, я сильнопокривила душой. Кирюшка кричит от темперамента, в его воплях нет злобы, а вголосе Магды ночью звучала откровенная ненависть.

– Прости, прости. – Магда приняласьвнезапно биться лбом о пол.

Лизавета бросилась к девочке:

– Успокойся, Ада и думать забыла обовсем, она вообще решила, что ты с ней играешь!

Внезапно Магда села и захохотала, по ее лицупотоком потекли слезы.

– Чего смешного-то? – оторопелКирюшка, растерянно глядя на меня. – Что ее развеселило, а?

Лизавета топталась около Магды, приговаривая:

– Ну, ну, ну…

После каждого ее восклицания из грудиМагдалены вырывался то ли всхлип, то ли вскрик. Я схватила кастрюльку, налила внее холодной воды и опрокинула на девочку.

Магда захлебнулась и захлопнула рот.

– Ты че, Лампа! – взвылКирюша. – Ну и денек! Все кругом офигели.

– У нее истерический припадок, –пояснила я, помогая Магдалене перебраться с пола на стул, – если неостановить, может в обморок упасть! Лиза, сделай ей горячий и сладкий чай.

– В жару! – фыркнул Кирюша.

– Видишь, ее трясет.

Лизавета ринулась к чайнику. Примерно черезчас все устаканилось. Усталая, заплаканная Магда мирно спала в постели, Юрий,поорав и побуянив, тоже утих. Собаки устроились на диване. Лизавета и Кирюшкапошли к сараю за велосипедами. Я наконец-то села выпить кофе. Из раскрытогоокна донесся звонкий голос Кирюши:

– Лизка, как ты думаешь, почему она отцуводку тайком ставила?

– Стеснялась, – ответила девочка.

– Чего? Ведь вылечить хотела!

– Ну, – протянула Лизавета, –странная она такая, все молчком, бука, одним словом, а может, думала, мысмеяться станем. Прикинь, какие сволочи, они ей ролики не купили!

– Два года копить, – ужаснулсяКирюшка, – я бы умер.

Кофе показался мне горьким, и я бросила вкружку еще один кусочек сахара. Некоторые родители не покупают детям велосипеды,боясь, что ребенок расшибется. Лично мне в детстве не разрешали играть вподвижные игры. Вот на этом самом участке, где сейчас стоит наш новый дом, ятихо сидела у деревянного вкопанного в землю стола и часами складывала мозаику.Уж не знаю, где и за какие деньги моя мама доставала то, что сейчас называется«паззл», – картинки, разрезанные на мелкие кусочки. У меня не было нивелосипеда, ни мячика, ни прыгалок, ни самоката. Мама панически боялась, чтокруглый, прыгающий предмет ударит дочурку по голове и вызовет рак мозга, арезиновые веревки с ручками запросто могут удушить неловкое дитятко. Почемуостракизму были подвергнуты велосипед и самокат, думаю, даже объяснять нестоит. Но зато у меня шкафы ломились от коробок с мозаиками, пупсы сидели наполках в четыре ряда, в углу высился кукольный дом, двухэтажный, с мебелью ипосудой, а про армию плюшевых игрушек я и не говорю. Отказывая мне вчем-нибудь, мама всегда объясняла свою позицию:

– Понимаешь, Фросенька[11], –говорила она, – очень неразумно пользоваться санками, они не имеют руля,ты не сумеешь ими управлять, повернуть, если увидишь препятствие, илизатормозить. И что? Понесешься с горки, врежешься в камень, упадешь, сломаешьшею! Я умру тут же!

Естественно, я злилась, но ощущения, что мамаменя не любит, в моей душе не было никогда. Став чуть старше, я поняла, чторебенок, родившийся у пожилых родителей, обречен на сложное детство, в которомнет места подвижным играм и прочим шалостям. Но никогда, ни разу я не слышалаот мамы фразу:

– Не куплю, и точка, отвяжись,спиногрызка.

Странное дело, существуя в системе жесткихограничений и завышенных требований, не имея подруг и до двадцати лет вездеходившая только с мамой за руку, я была абсолютно счастлива. Наверное, потому,что знала: меня очень любят родители и, что бы со мной потом ни случилось,никогда я не пожалуюсь на отсутствие любви, потому что она в моей жизни ужебыла.

А вот у Магды этого ощущения нет. Мне стало дослез жаль девочку. Отодвинув чашку, я пошла в спальню, достала коробочку из-подпеченья, где хранится «касса», пересчитала деньги… Вообще говоря, в планепокупок на первом месте стояла дубленка для меня. Зимнее пальто окончательнопотеряло товарный вид, и Катюша велела:

– Немедленно иди за шубой.

Летом цены на мех, овчину и кожу падают…Ладно, значит, приобрету необходимое позже, а сейчас надо срочно купить Магдеролики.